— Пацифисты…
— Во! Ты пацифил что ли? Чё ты мне гонишь вообще? А если бы в сорок первом люди рассуждали бы так же как ты, когда фашисты пришли на нашу землю, что тогда было бы, а? Ты чё меня морочишь! Небось, если б речь шла не обо мне, а о чужих пацанах, ты б никому своё фуфло не впаривал! Другие пусть воюют и умирают, главное чтоб у нас все были живы, так что ли? Хочешь, чтоб общие проблемы решали без тебя, а сам в кустах отсидеться?
Отец вздохнул:
— Пацифист, а не пацифил…
— Чё??
— Да не важно, — мотнул головой отец. — Это всё совершенно разные вещи. Всё, что ты перечислил сейчас.
— Да что ты?
— Да. Во-первых, я не пацифист. Во-вторых, успокойся, пожалуйста, мы ведь просто разговариваем. Возможно, что такого случая у нас с тобой больше не представится, коли ты решил непременно ехать воевать. Чего ты опять завёлся? Выпей лучше ещё пива.
— Ладно, рассказывай, буду спокоен, — проворчал воин и рванул зубами рыбную мякоть.
Отец продолжил:
— Я именно потому не пацифист, что в ситуации, когда враг пришёл к тебе домой, иного выхода кроме войны действительно не вижу. Так, как было в Великую Отечественную. Тут уж не может быть речи о какой-то пропаганде и прочем. Если на твоих глазах расстреливают соседские дома и убивают твоих друзей, то тогда да, ответ может быть только один. Но в данный момент происходит как раз наоборот, ведь для подавляющего большинства чеченцев именно мы и предстаём сейчас в роли тех самых фашистов. Это мы врываемся в их города и атакуем.
— Мы атакуем не мирных жителей, а боевиков.
— Это может и так, только вот мирным жителям от того не легче и ненавидят они именно нас, а не боевиков, из-за которых всё как бы началось. А для большинства из гражданского населения это вообще никакие не боевики, а солдаты-освободители. Знаешь, сын, в чём разница между террористом и борцом за свободу?
— Что опять за чушь, папа?
— Это вовсе не чушь, ведь на самом деле разницы нет никакой! Просто для одной части населения эти люди — террористы, а для другой — воины-освободители. А кем они станут в итоге для истории: героями, или злодеями — зависит от того, какая сторона победит в войне. Что же касается твоей реплики про то, что я отговариваю тебя, так как ты мой сын…
— Постой, папа, ты не объяснил каким образом можно считать борцами за право дело, даже и в будущем, если они победят (а этого никогда не будет), тех, кто похищает и увечит детей, кто истязает пленных, отрезает им конечности. Какое правое дело может оправдывать такие поступки?
— Ну, во-первых, — в очередной раз вздохнул отец, — об этих вещах никто потом вспоминать не будет, так как все средства массовой дезинформации будут говорить лишь об освободительной войне и о победе, которую удалось одержать над коварным и бесчеловечным врагом. А во-вторых, я ведь тебе уже сказал, что подобных извергов в любой армии хватает и их не так уж много. Большая же часть чеченцев, в настоящее время воюет за свою независимость, потому что им внушили, что так им будет лучше, и что все русские — грязные животные, неверные, мерзкие изверги и прочее. Всё, в общем, то же самое, что и у нас, только с другой стороны. Они тоже, знаешь ли, борются за выживание и за будущее своих детей. И когда нас накачивают через телевизор всеми этими историями про насилие и изуверства, — акцент в этой пропаганде делается на выборочных, специально отобранных случаях именно для того, чтобы у молодых людей вроде тебя создавалась чёткая уверенность в том, что вы идёте сражаться с законченными уродами, недостойными жить. Ты и твои сослуживцы должны быть убеждены, что вы будете убивать исключительно таких и что это священный долг каждого нормального человека. И когда всё это ежедневно транслируется по телевизору здесь, в это же самое время среди чеченских ополченцев, или боевиков (как называем их мы) происходит прямо противоположная агитация. Их патриотично настроенным молодым парням внушают, что все русские — твари, что их офицеры насилуют чеченских девочек, что их военные насмехаются над правоверными мусульманами и так далее, и тому подобное.
И самое страшное в этой ситуации то, что для подтверждения той версии, людям не нужно даже смотреть телевизор. Достаточно всего лишь выйти на улицу и оглянуться по сторонам. На их родной земле стоят русские танки, их дома разрушены, их близкие убиты…
Отец перевёл дух, а сын раздражённо отмахнулся:
— Ладно, всё понятно, хватит с меня теории заговора. Расскажи теперь, почему ты не отговариваешь точно так же и соседских парней? Почему на улицу с плакатами не выходишь? Ведь по-твоему война там не нужна и мы должны просто принять все условия, что от нас требуют?