Вечером второго дня вернулся белобрысый и снова сделал ей укол. На этот раз в шприце было чуть больше жидкости и, наслаждаясь новыми ощущениями, девочка в последний раз вяло испугалась произошедшего далее.
На третий день страх ушёл окончательно, осталось лишь томительное ожидание нового укола. Укола, ставшего для неё самым важным событием в жизни всего после двух повторений.
На четвёртый день с неё сняли наручники и больше к батарее не пристёгивали. Впрочем, о побеге она даже не помышляла, теперь она думала лишь об очередной дозе и о призрачной надежде на то, что со временем всё как-нибудь само собой разрешится.
— Тебе надо помыться, — сказал лысый, — иди за мной.
Она послушно поплелась вслед за своим надзирателем. Они поднялись по ступенькам и очутились на первом этаже большого дома. Она хотела было спросить лысого, где они находятся, но вовремя спохватилась.
Лысый открыл перед ней дверь в ванную и сказал:
— Мойся, только чтоб никаких глупостей.
«Какие ещё глупости?», устало подумала девочка.
Она медленно разделась и включила душ. На полочке возле лейки она обнаружила бутылку с шампунем и кусок мыла. Тщательно намылившись, девочка старательно смыла с себя всю накопившуюся за прошедшие кошмарные дни грязь.
Лысый открыл дверь и, не глядя на неё, положил на кафельный пол полотенце и одежду.
— Надень потом чистое, купили тут для тебя, — фыркнув, сказал он.
Девочка тщательно вытерлась и подавила рвавшийся наружу крик боли. Её юное тело было сплошь покрыто синяками, после многократных изнасилований между ног саднило и пульсировало. Тихо всхлипывая, она натянула на себя новое кружевное бельё и красное платье.
***
— Отлично, — сказал белобрысый, — ну-ка повернись, детка, дай я получше тебя рассмотрю.
Она не сомневалась, что кружевное бельё и красное платье купил ей он. Он был всё таким же обходительно уверенным, каким был в момент их первой встречи. Он так же мило улыбался и нагло её разглядывал, как и перед тем, как посадить в машину и навсегда лишить нормальной жизни.
— Давай, раздевайся, — скомандовал он, стягивая с себя штаны.
— А укол?
Белобрысый расхохотался.
— Укол? Какой укол?
— Пожалуйста, — взмолилась она.
Он захохотал ещё громче.
— А давай-ка ты, милочка, заработай. Ну! Покажи мне, что ты заслуживаешь укола! — сказал он, развалившись в кресле.
Быстро сняв платье, она подошла и встала перед ним на колени…
***
День за днём происходило одно и то же. Пленница совсем потеряла счёт времени и даже не догадывалась, что с момента её похищения минуло уже две недели. Её родители получили послание и срочно пытались собрать немыслимую для них сумму. Обойдя всех знакомых, и заняв деньги у всех, кто мог дать, они, наконец, связались с похитителями и сообщили размер суммы, которую удалось собрать.
Тогда их дочери отрезали мизинец, тщательно упаковали в конверт и подбросили в почтовый ящик.
Прилагаемая записка гласила:
«Пока не найдёте деньги, будете получать её по частям»
Надо сказать, что когда бородатый и толстый заговорили о необходимости резать пальцы, белобрысый до последнего уговаривал своих подельников этого не делать.
— Братан, ну зачем уродовать девочку? — возражал он. — Мы ведь можем продать её Амиру, если родители не выкупят.
— Амиру мы её и без пальцев продадим, — сказал толстый. — Много он за неё уже всё равно не даст, ведь мы её распечатали, а ты вдобавок ещё и на иглу посадил!
— К тому же родители по любому заплатят больше, надо только дать им понять, что мы не шутим, — добавил бородатый.
Лысый в разговоре не участвовал и молча играл в тетрис, а она лежала на кровати и отстранённо слушала, будто речь шла вовсе не о ней, а о ком-то другом. Наркотик превращал её жизнь в сказочно интересный сон с закрученным сюжетом голливудского фильма, в котором она играла главную роль.
Перед «операцией» белобрысый сделал ей ещё один укол.
— Извини, дорогая, я не смог их отговорить, — сказал он и, щёлкнув кусачками, лишил её пальца.
Осознание происходящего пришло вместе с болью. Она истошно закричала, и где-то наверху включили громкую музыку. Бородатый крепко её держал, пока белобрысый останавливал кровотечение и тщательно перевязывал страшную рану. Потом ей дали какие-то таблетки, от которых боль притупилась и вскоре она крепко уснула.