И все-таки, все-таки какая-то горечь остается: не решился Михаил Сергеевич сам поехать к Бабьему Яру, хотя президент Израиля звал его туда, тем самым рассчитывая придать государственный оттенок этой акции. Не последовал примеру Вилли Брандта, который на коленях попросил в Варшаве прощения у нации, жестоко "обиженной" его народом, несмотря на то что он, Брандт, лично к этому не был причастен.
6 октября
Вчера М. С. принимал Камдессю. Оформили вступление "СССР" в МВФ (все время теперь в официальных и особенно публичных текстах хочется избегать названия государства. Черт знает что: наверное, не было в истории случая, когда государство, оставаясь, лишено было своего названия... Ну, ладно). Оба -- и Камдессю, и М. С. -- назвали происшедшее "историческим событием". С точки зрения символики, наверное, это так. Обменялись письмами, а я еще по их просьбе написал "заверение", что обмен состоялся...
Камдессю был очень вежлив, многословен и необычно для делового человека преисполнен энтузиазма и оптимизма в отношении нас. Сказал, что его люди по поручению "семерки", еще прошлой осенью изучали "нас" на месте, "постоянно следят за ходом событий" и он уверен, что, если мы "получим" (т. е. создадим с помощью МВФ и "семерки") технологию и стимулы, СССР не когда-нибудь, а через несколько лет станет экономической супердержавой. Я это написал и в сообщении о встрече для печати... Но кто теперь печатает этот созданный мной "жанр"?! Ни по ТВ, ни в газетах эти мои сообщения о встречах М. С. не появляются.
До этого два дня я с Вебером и Ермонским готовил выступление Горбачева по ТВ -- ответ на инициативу Буша... Работала и созданная М. С. группа во главе с Силаевым (Шапошников, Петровский, Рыжов, Бакатин, Яковлев, генералы и Карпов из МИДа). Вчера это соединено было вместе: мой политический текст (оценки) и их "встречные предложения", довольно решительные. Но не решились (Шапошников, авиатор, возражал) ликвидировать нашу ядерную бомбардировочную авиацию: часть триады СНВ... Хотя сам он + Рыжов и другие "проинформировали", что наши ТУ-160 -- это летающие гробы (вроде ТБ-3 начала войны. Помню их). Если, дай Бог, и долетят до побережья США или Канады, то только чтоб выпустить ракеты, а как обратно -- это уже другой вопрос! И они -- это всего 3 % от наших СНВ... Стоит же каждый 50 миллионов и несет всего 8 ракет, тогда как Б-2 (США) -- 48 ракет, не говоря уж об электронике, "проникаемости", скорости и т. д.
Тем не менее (хотя чуть было не решились) этот пункт все-таки вычеркнули. Если бы приняли, это означало бы ликвидацию одной ножки в треножнике СНВ.
М. С. поговорил с Ельциным, который в общем и целом "согласился"... Обещал послать к нему в Кисловодск Обухова и генерала, чтоб ознакомить подробно... Но, кажется, забыл об этом. Других глав "наших государств" не счел необходимым информировать: "А пошли они... Тоже мне президенты!"
Поговорил с Бушем. Панкин передал наш ответ письменно прибывшему в Москву Бартоломью (из МИДа США). Поэтому мы и поторопили М. С. выступить вчера же по ТВ, чтоб не выглядело, будто сделано под диктовку американцев.
А в четверг "провожали" Примакова в "наше ЦРУ". Собрались у него в кабинете: Бакатин, Яковлев, Ревенко, я. Пришел и М. С. Хорошо выпили, поговорили о верности друг другу, поделились "информацией" о предательствах. Особенно распространялся Яковлев. Смотрел я на него и думал: а мне вот, например, не нравится твоя мелкотщеславная активность на публику. Каждый день возле его кабинета (мы в Кремле рядом) толкутся телевизионщики и журналисты. Каждый день он где-нибудь выступает на тему нравственности: то при открытии Фонда (Красин и Шах образовали Фонд на месте Ленинской школы), то на представлении своей книги (очередного сборника тех же статей и новых интервью).
В пятницу 3 октября приезжал Хорст Тельчик (бывший помощник Коля, он теперь в руководстве мирового издательского концерна "Бертельсман"). Взялся издавать книгу М. С. в германоязычных странах.
Вечером позвонила Раиса Максимовна:
-- Вы читали "Правду" за вчерашнее число?
-- Нет.
-- Прочтите, там о дневнике, который вы опубликовали. -- И понесла: как я мог так на нее наговорить! Будто она называла Болдина родным и делилась с ним интимными семейными тайнами. Она вообще-то никого родным, кроме М. С. и дочери, внучек, никогда не называла. Как я мог нанести такой удар и по ней, и по Михаилу Сергеевичу! Я знала, что используют этот ваш дневник во вред нам. Вы-то там ничем не рисковали, для вас это так -- событие, а для моего мужа, детей и внучек вопрос стоял о жизни. Вы подумали бы, прежде чем писать такое... Я этого не говорила, и Ира с Толей (зять) свидетели. Михаил Сергеевич тоже подтверждает, и так далее.
Как обычно, повторяет по-учительски несколько раз одно и то же. Продолжалось это около получаса. И М.С. при сем присутствовал, это стало очевидно, когда она иссякла и спросила: "У вас есть вопросы к Михаилу Сергеевичу?" У меня их не было.
Я подумал: а на хрена мне это все нужно? И почему она или вообще женщина, пользуясь тем, что перед ней "джентльмен" и не пошлет ее, позволяет себе выговаривать? Я ей сказал, что молчать не мог, когда со всех сторон "доказывали", что никакой блокады, ареста и отключения связи не было и что это чуть ли не сам Горбачев все придумал и затеял. Не мог я позволить себе под видом дневника опубликовать "с учетом" и т. д. Может, точно такие слова про Болдина и не были ею сказаны, но смысл реакции на Болдина тогда, в "Заре", был именно такой. Таким и запечатлелся у меня этот эпизод.
Противно получается: Яковлеву, Шеварднадзе можно об М. С. говорить что угодно, даже подозревать его в организации заговора (как это сделал публично Э. А.) -- и ничего! А как Черняев выходит из тени и заявляет "свою индивидуальность" -- не нравится. Хоть бы подумала, что эти 6 лет отданы ему и его делу, причем беззаветно и бескорыстно. А насчет того, что "мне ничего не грозило"... Они вместе с М. С. никак не могут примириться с тем, что я не наложил в штаны: отсюда и мое "веселье" перед телекамерой "Вестей", на что, оказывается, обратила внимание не только Р. М., но и разная публика, смотревшая передачу, в том числе и Марк Захаров, выступавший на другой день на ТВ.
Плевать! Но пора уходить. Пора! И ничего не надо объяснять...
7 октября