Вкоре пришла молодая краснощекая медсестра и, улыбаясь Тэнго, померила температуру у отца, проверила остатки раствора в капельнице и объем собранной мочи. Шариковой ручкой на картоне написала несколько цифр. Все делала как по учебником, ее движения были автоматическими и быстрыми. Следя за ними, Тэнго рассуждал над тем, что испытывает медсестра, которой приходится ухаживать за стариками с нарушениями функций мозга, не имеющие надежды на выздоровление, лежащими в здравнице приморского городка. Она производила впечатление молодой и здоровой женщины. Ее грудь и бедра под накрахмаленным белым халатом были маленькими, но нужного веса. На ее гладкой шее сверкал серебристый пушок. Пластиковая карточка на груди гласила, что ее фамилия Адати.
Собственно, что привело ее в эту глушь, в которой хозяйничает забвение и медленная смерть? Тэнго знал, что она — способная и трудолюбивая медсестра. Еще — молодая и искусная. Если бы хотела, то, наверное, могла бы переехать в другое лечебное учреждение. В более живую и интересную местность. Почему же она намеренно выбрала себе работу в таком глухом углу? Тэнго хотел узнать причину и обстоятельства, побудившие ее к этому. Если бы он спросил, то, наверное, она бы искренне рассказала. Так ему казалось. Однако подумал, что, по возможности, лучше в такие дела не влезать. Потому, что и говорить, он находился в «Кошачьем городе». Когда-то ему придется сесть в поезд и вернуться в предыдущий мир.
Окончив определенную работу, медсестра положила карточку больного на свое место и смущенно улыбнулась Тэнго.
— Особых изменений нет. Как всегда, то же самое.
— Стабильное состояние, — как можно более бодрым голосом сказал он. — Если говорить точнее.
Она чуть виновато улыбнулась и слегка наклонила голову. Потом взглянула на книжку, развернутую на его коленях.
— Вы ее читаете отцу?
Тэнго кивнул.
— Но сомневаюсь, что он слышит.
— Все равно это хорошо, — сказала медсестра.
— Не знаю, хорошо ли это, или плохо. Ибо другого ничего не могу придумать.
— Все не могут.
— Потому, в отличие от меня, большинство в жизни спешит, — сказал он.
Медсестра вроде бы собралась что-то сказать, но запнулась. Так ничего и не сказала. Посмотрела на отца, а затем на Тэнго.
— Берегите себя, — сказала она.
— Спасибо, — ответил Тэнго.
Когда медсестра Адати вышла, он немного подождал, а потом принялся за чтение вслух.
Под вечер, когда отца на кровати с колесиками повезли на обследование, Тэнго зашел в столовую, выпил чаю и по общественному телефону позвонил Фукаэри.
— Ничего не случилось? — спросил он девушку.
— Особо-ничего, — ответила она. — Как-всегда.
— И со мной все в порядке. Ежедневно делаю одно и то же.
— А-время-движется-вперед.
— Именно так, — согласился Тэнго. — Ежедневно время продвигается вперед на один день. И того, что прошло, не вернуть.
— Недавно-ворона-снова-прилетала, — сказала Фукаэри. — Огромная-ворона.
— Под вечер она всегда прилетает к нашим окнам.
— Ежедневно-делает-одно-и-то-же.
— Именно так, — согласился Тэнго — Как и мы.
— Но-о-времени-она-не-думает.
— Наверное, не думает. Потому что, возможно, понятие времени имеет только человек.
— Почему?
— Человек представляет себе время прямым. Будто делает зарубки на длинной прямой палки. Мол, вот здесь, спереди, — будущее, а вот здесь, сзади, — прошлое. А теперешнее вот в этой точке. Понимаешь?
— Вроде.
— Но в действительности время не является прямым. Не имеет никакого вида. В любом понимании не имеет формы. Но так как бесформенная вещь не укладывается у нас в голове, то для удобства мы представляем себе его прямым. Заменить такое понятие подобным восприятием способен пока только человек.
— А-может-мы-ошибаемся?
Тэнго задумался.
— Хочешь сказать, что мы, может, ошибаемся, представляя себе время как прямую линию?
Ответа не было.
— Конечно, такая возможность не исключена. Мы ошибаемся, а ворона — нет. Возможно, время вовсе не является прямой. А имеет форму крученого бублика, — сказал Тэнго. — Однако, возможно, человек жил с таким представлением десятки тысяч лет. Коротко говоря, считал, что время всегда прямая линия, и действовал на основании такого основного понятия. До сих пор в таком своем действии не смог обнаружить неудобства и противоречия. Поэтому такое представление правильное как закон, установленный на основе опыта.
— Закон-установленный-на-основе-опыта, — повторила Фукаэри.
— То есть вывод считается правильным, если он подтверждается многими отдельными примерами.