Джини надула губки и скуксилась.
– Джонни, я хочу их себе оставить! И дворец хочу! А еще повозку из красного и чёрного дерева – дядюшка Барак обещал мне её подарить.
Я посмотрел на старика, который зло ощерился на меня и прошипел:
– Отныне она моя госпожа! Это она освободила меня из этой смердящей бутыли, куда ты обманом меня завлёк! О, моя бесценная госпожа, приказывай!
Я достал револьвер и навёл его на старичка.
– А ну немедленно заканчивай свой гипноз и выметайся из моего города, чёрт тебя подери! А иначе я…
Я взвёл курок, но тут мой пистолет превратился в ржавую железку и развалился в руках.
– Так значит, да? – усмехнулся я и двинулся в сторону факира. Я успел сделать пару шагов, как почувствовал ужасную слабость во всём теле – я хотел схватить старичка, но не смог и свалился без сил на пол.
Джини встала с кресла.
– Джонни, милый, ты можешь называть это как угодно: фокусы, гип-ноз, обман – мне это всё равно. Золото, бриллианты, изумруды и рубины, что я держу в руках – всё это теперь моё, и я хочу умчаться отсюда прочь! Да, дядюшка Барак? Ты обещал мне ковер-самолёт, так где он?
– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа!
– Я оставлю тебе немного золота, милый. Ни в чём себе не отказывай!
Ковёр из-под моих ног выскользнул и взлетел к потолку. Джини послала мне воздушный поцелуй на прощанье и вылетела на ковре вместе с дядюшкой Бараком в окно.
Я лёг на пол и захохотал. Эскулап был прав – это действительно белая горячка!
Я перевернулся на бок и подложил руку под голову. Скоро Джини вернётся и позовёт меня ужинать. Надо бы выспаться. Только чертовски неудобно лежать – груда золотых монет не самое лучшее место для сна.
Завещание профессора Аль-Муртада
Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!
Любезный брат мой Омар! Если ты читаешь это послание, значит, ангел смерти Азраил уже пришел забрать мою душу дабы я предстал перед Всевышним Аллахом.
Адвокат Керим-бей любезно согласился принять меры к розыску и оформлению всех прав на наследство в твою пользу. Употреби же мое состояние как подобает истинному правоверному и да будет тебе благо на земле.
Ты, наверное, удивлен – как такой богатый человек как я умудрился умереть? Как вообще это могло произойти в наше время, когда само понятие смерти почти забыто? Ведь ныне любой житель бывшего Парижского халифата может поменять изношенное тело в био-принтере. Большая часть из которых принадлежит моей корпорации. И нет такой части человеческого тела и сознания, которые нельзя было бы заменить или превратить в нечто сверхъестественное, сделав себя практически бессмертным и всемогущим.
Чтож, я расскажу тебе как дни моего бренного существования подошли к концу.
Но сначала, на тот случай, если ты стер воспоминания, напомню тебе обстоятельства нашей жизни. Увы, слишком многие стали зачищать свою память, дабы освободить место для обретения новых сверхспособностей. Да что говорить – сам я часто любил пополнять свои познания в языках и науке удаляя ненужное из сознания. Это все же лучше чем, Астагфируллах, приращивать вторую голову или расширять череп как делают сейчас многие ученые мужи.
Итак, наша семья перебралась в Европу в потоке беженцев из Леванта незадолго до того как начался первый западный джихад. И все те годы пока шла война, мы провели в лагерях. Тысячи и тысячи мусульман предстали перед Аллахом, включая наших родителей и трех сестер, умирая в муках от издевательств, голода и болезней. Последней из сестер на моих руках угасла семилетняя Айша. Ты помнишь, что просил лагерный врач в обмен на ее излечение?
А потом был второй и третий и, наконец, четвертый, последний джихад, после которого земля куфра признала власть халифа.
И когда я вышел на свободу то поклялся, что буду лечить людей. Я хотел стать вторым Авиценной. А ты решил пойти учиться на офицера шариатской гвардии. Но вначале нас вместе с другими детьми отправили в одно из многочисленных медресе в центре Берлина.
Однажды, мы с тобой стали свидетелями того как при подрыве последнего кафедрального собора в лицо солдату из оцепления попали осколки стекла. Он кричал так, что мне иногда до сих пор мне кажется, будто я слышу его вой. Через несколько недель по дороге в медресе мы случайно встретили солдата. Его лицо почти зажило. Но уродливые шрамы теперь испещряли лоб и щеки на всю жизнь.
Мне было странно видеть, что врачи не сделали гвардейцу шариатской гвардии качественной операции. Это при том, что в городе было полно докторов, занимающихся пластической хирургией. И многие дамы в хиджабах и без, гуляющие по центральным улицам, судя по их губам и другим частям тела, явно побывали там не один раз.