На экране вся площадь Сан-Марко была покрыта стройными рядами мусульман, читающих намаз, на расстеленных молельных ковриках. Мужчины впереди, женщины в задних рядах. По краям площади жались группы карабинеров.
Аттилио сдвинул брови.
– Полковник, немедленно вызывайте людей. Всех кого сможете найти. Через два часа вы должны собрать хотя бы половину бригады. Оставьте за себя полковника Кассио для наблюдения за ситуацией. За вами самое главное. Вы же знаете, что сейчас начнется в городе…
– Слушаюсь, генерал!
– Генерал Аттилио, можно я пока задам вам несколько вопросов? – Дисдемона щелкнула фотоаппаратом.
– Синьорина, – Аттилио не отрывая глаз смотрел на экран, на котором было видно как стройные ряды людей, будто солдаты по команде, делали единые движения, – я обещал вашему отцу помочь вам снять репортаж в безопасном месте. Но вы же сами видите, что происходит и ваша работа…
– Вот-вот, генерал, это и есть моя работа. В конце концов в итальянской армии есть даже специальный батальон психологического воздействия. Там где мои коллеги занимаются ровно тем же самым – помогают вам воодушевить солдат и сограждан!
Аттилио поднял взгляд и холодно посмотрел на Дисдемону. Вот ведь нахальная девчонка. И как он позволил уговорить взять ее с собой в штаб бригады. Можно подумать, что он шестерка ее отца. И как же она не похожа на Брабанцио. А эти карие глаза – теплые и лучистые, наверное, от матери.
– Хорошо, задавайте ваши вопросы.
Дисдемона улыбнулась.
– О, благодарю вас, генерал. Итак, давайте с самого начала. То есть где вы родились, кто была ваша семья?
– Я родился в Мавритании, синьорина. Когда мне исполнилось три года мы переехали в Ливию. Мне было шесть лет, когда в стране началась гражданская война.
– А ваши родители? Чем они занимались?
Родители. Аттилио пытался узнать, где их похоронили, когда его бригада вошла в Триполи. Говорили, что их останки после казни тайно захоронили в пустыне телохранители-бедуины. Не успел. Ливийцы скоро выбили их из города. И теперь одному Аллаху известно, когда он сможет вернуться домой и заняться поисками могил.
– Они погибли. Как и почти вся моя родня, когда американцы начали бомбардировки Триполи.
– Соболезную, генерал, – Дисдемона выключила камеру, – но, что потом, как вы выжили?
– Меня вместе с другими мальчишками забрали на одну из тренировочных баз Халифата. Там я и стал солдатом.
– Как с вами обращались? Говорят, там очень жесткие нравы.
– Жесткие? Ну, можно сказать, что и так, синьорина. В семь лет мне дали в руки нож. Чтобы я привел в исполнение приговор неверному.
– И вы…
– И я сделал то, что мне приказали.
– Боже. И много вам пришлось убить людей, когда вы были на стороне Халифата?
– Не так много как другим. И не столь разнообразными способами как выпадало другим.
– Вам было жаль своих жертв?
– Тогда нет. Скорее наоборот. Я думал, что выполняю свой священный долг перед Аллахом. Предавая мунафиков и кяфиров справедливому возмездию.
– И долго вам там пришлось пробыть?
– Я сбежал оттуда в четырнадцать.
Аттилио вытер пот со лба. Господи, почему он рассказывает ей то, что никогда еще никому не говорил здесь после побега? Нужно как-то взять себя в руки.
– Вы разочаровались в Исламе?
– Я разочаровался в людях. И в себе. Последней каплей было то, что мне пришлось казнить своего родного брата. Он смотрел с друзьями по телевизору футбольный матч. Это не понравилось одному из полевых командиров.
Аттилио на мгновенье замолчал.
– Я постарался сделать так, чтобы брат не мучился умирая. Это было трудно, но я сделал это. Вот только потом…Они заставили меня играть в футбол его отрезанной головой.
Зазвонил нанофон. Аттилио взял трубку в руку.
– Слушаю, Яго.
– Генерал, через час почти вся бригада будет в сборе! Оружие и амуниция готовы. А через полтора часа на плацу построение.
– Полковник, благодарю! Я не сомневался в вас. Конец связи!
Полковник Яго выключил рацию. Генерал в нем не сомневался. Ну, еще бы. Кого бы мог попросить Аттилио сделать то, что мог бы сделать только Яго? Неужто Кассио? Да этого недоумка только патроны на складе считать можно поставить. И то под присмотром старого капрала. В кармане завибрировал нанофон. Эмилия. Что ей еще надо?
– Да, Эмилиия, слушаю. Только говори покороче. У нас нештатная ситуация.
– Я уже в курсе, дорогой. Я в бомбоубежище с Бьянкой. Еле успела добежать из сэконд-хэнда!
– Бьянка? Зачем ты водишь дружбу с этой клубной шлюшкой? По-моему в бригаде скоро не останется ни одного офицера, ктобы не имел ее.
– Да что ты повторяешь сплетни своих голубых импотентишек! Бьянка может быть несколько ветрена, но не настолько!