Угу. Потерпеть. Сказочно, просто замечательно.
Прикусив губу я быстро напечатала ответ:
“Значит то, что я теперь буду жить в одной квартире с этим неадекватом, тебя не смущает?!”
На этот раз Селиванов долго молчал, а потом, наконец, ответил:
“Мне кажется, что ты утрируешь”.
Я злобно тыкнула в телефон, набирая гневное послание, но отправить не смогла: пришло сообщение от оператора, поздравляющее меня с роумингом и сообщающее, что средства на счету закончились.
Просто апофеоз, блин!
Над ухом вкрадчиво протянули:
— Ма шер-р-р, у нас разборочки с милым ботаником? Ничего, что неадекват немного полюбопытствовал?
Это французское обращение было таким мягким, раскатистым, словно мурлыканье большого кота, что выбесило меня еще больше.
— Я тебе не дорогая!
— Согласен. Мне это слово не нравится. А вот “ма шер-р-р”… Именно так, с длинной “р-р-р” — очень даже.
Я сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая нервишки, а после, не вступая в дальнейшую полемику, доступно объяснилась с Никитой на языке жестов, повернувшись и показав ему оттопыренный средний палец.
Еще больше меня шокировало то, что Данилов перехватил мою руку и, подавшись вперед, поцеловал подушечку отставленного пальца.
— Это мило, детка.
Краска сразу хлынула к щекам, зажигая яркий, как и у всех рыжих, румянец.
Честно, я даже не знала, как на такое реагировать!
К счастью, и не пришлось: автомобиль наконец-то затормозил, и водитель радостно сообщил, что мы приехали.
Именно в этот момент, когда пришла пора рассчитываться за проезд, я осознала, что платить-то и нечем…
Но и здесь меня спас ненавистный Данилов. Он протянул индусу сорок баксов и, вновь щелкнув меня по сережке, велел:
— Выбирайся, ма шер. Пойдем смотреть пожалованную с барского плеча жилплощадь.
Кто бы говорил про барские плечи… Сам-то ректорский сынок и, если бы не протекторат папочки, ни за что бы тут не оказался!
Впрочем, даже под влиянием кипящих эмоций я понимала, что грешу против реальности. Похоже, слова Селина о том, что это не просто гад, а умный гад, оказались правдой. Английский у него едва ли не лучше, чем у Вовки. Чище так точно.
И вообще, судя по всему, Никиту сложно напугать превратностями судьбы — вон как он спокойно доставил нас к месту назначения.
Я выбралась из машины, открыла багажник и даже протянула руку за своим чемоданом, когда позади раздался безмерно раздражающий голос с ленивыми нотками:
— Никс, а хочешь ребус?
— Какой? — с показным спокойствием спросила я, с пыхтением подтаскивая к себе тяжелую поклажу.
— Простой. Знаешь, что я не смогу делать, если обе мои руки будут заняты багажом?
— Что?
— Лапать тебя за задницу! А мне хочется, поверь! Особенно когда ты так завлекательно изображаешь из себя феминистку в попытке самостоятельно достать тяжеленный чемодан. Так что выбор за тобой. Или ты идешь без сумок и твоя попка в целости и сохранности, или…
Многозначительная пауза намекала, что стоит вспомнить первую часть “ребуса”.
Боженька, дай мне сил, а?!
К счастью, больше зубоскалить он не стал. Забрал наши вещи и, даже не глядя на меня, двинулся ко входу в здание. Дом был хорош. Новый, с причудливым дизайном и чистой парадной, в которой нас и встречала средних лет дама с профессионально-радостной улыбкой.
После недолгого обмена любезностями она передала нам два экземпляра ключей и два конверта с, так сказать, “инструкциями для новоприбывших”. А потом попрощалась до завтра, пообещав, что мы встретимся в университете, и ушла.
— М-да. — Никита покрутил бумаги и, сунув мне свои экземпляры, двинул к лифтам. — Давай поторопимся. Дико хочу в душ.
— Я первая! — несмотря на все обиды и дикое раздражение, которое вызывал у меня Данилов, я чуть смирила тон и уже спокойнее проговорила: — Мечтаю об этом последние несколько часов. Я быстро.
— Как скажешь, — кивнул Данилов, даже не попытавшись спорить.
Глава 4
Наша квартира располагалась на самом верхнем, пятнадцатом этаже. Просторная, трехкомнатная, с большой кухней-гостиной и уютными спальнями, в которых даже стояли столы и удобные кожаные кресла. Сразу видно — понимали, что мы тут учиться будем!
В гостиной, как на нейтральной территории, нашелся огромный угловой диван и висела плазма в половину стены. Из окон открывался потрясающий вид на ночной город.
Папа Лариски явно не поскупился на комфорт дочурки.