Людей много, много телег, машин легковых, а на путях за станцией — паровозы, вагоны, платформы.
Холод пронзил Теклино сердце: куда податься? Домой нельзя. Сразу же в сельсовет потянут, потребуют документы. А что она им покажет? Вернут в район и вновь — дорога туда, откуда сбежала...
Да и отчего дома, старенькой хатки в тени липняка, наверное, уже давно нет. И родители, наверное, умерли: когда прощалась с ними, были уже старенькие, слабые. Находясь в ссылке, связи с ними не имела...
И того дома, что Авдей купил в Дубосне, не было. Его забрали, когда раскулачивали. Да и война...
Нет, домой Текле путь заказан. Тогда, если бы кто спросил, почему убежала, на что рассчитывала?..
Убежала, ибо не могла дальше жить на чужбине, да и Авдей избивал до полусмерти. Хотелось на своей земле умереть, а перед тем как лечь в нее, Иосифа увидеть. Зачем? В чужом краю много чего передумала и о себе, и о нем, да и как домой шла — тоже.
Вспомнила, что еще задолго до ссылки в городе жила ее подружка Варька. Вместе гуляли в девичестве. Смелая, отчаянная была девушка. Однажды в городе и осталась. Нанялась к каким-то людям в домработницы. Побыла среди городских без году неделю, приехала в деревню в туфлях-лодочках, в платьице до колен, губы и ресницы накрашены. Пришла на вечерки, от деревенских ребят нос воротит, говорит по-городскому, да все: «Ой, девочки... » Ойкала-ойкала, да вдруг и выдала: «Вой, дзеўкі, як села я з ім на лошадь, так и папёрлася кабыла!..»
Парни не могли простить Варьке, что, пожив в городе, перестала замечать их, кто-то дал гармонисту деньги, тот заиграл марш, вывели под него Теклину подружку из хаты, в которой были вечерки.
Текля успокаивала ее, сама с вечерок ушла, не бросила подружку одну...
А потом Варька вышла замуж за того, с кем каталась на лошади. Хороший был человек, намного старше Варьки.
Решила пойти к базару, вдруг Варьку увидит, помнила, где ее дом. А что? Будет ходить по улице возле ее двора, выйдет Варька из калитки, увидит Теклю, узнает, поможет. А нет — так нет... Тогда будет видно, что делать дальше...
Походила по базару, еще более людному, чем в те времена, когда в молодости бывала здесь, есть захотелось. Узелок с едой, что дала Текле в дорогу старушка, — полдня не проехали, забрал тот человек, который посадил ее в поезд. Увидел узелок, молча забрал и ушел.
Осмотревшись, стала возле ворот, как нищенка, ожидая, что люди подадут, — много где подаяниями спасалась. Недолго стояла, что-то дали, подошел к ней крепкий чернявый парень, нехорошо посмотрел, спросил:
— Ты кто такая? Кто тебя сюда поставил?
Чуть не обомлела Текля: все, окончилась моя дорога, отыскали, повезут назад...
Простонала:
— Никто, сама стала.
— Тогда за мной тихо иди, не кричи, а то мигом рот заткну! Откуда будешь? Справка есть?
Не ответила. Шла молча. Никакой справки у нее не было. Слышала, справки дают тем, кто отбыл свой тюремный срок, а дают ли раскулаченным, не знала. Наверное, догадался, что беглая: начало лета, а у нее на ногах бурки в бахилах, одежда хоть и чистая, но в заплатах, и сама еле идет.
Шла рядом с этим крепким парнем, молча умывалась слезами. Не боялась, что будут бить, пусть бьют, стона не услышат, но кто помогал сюда добраться, все равно не скажет. Многие помогали, последняя — старушка, святая женщина. Плакала от обиды: столько прошла, почти до дома добралась, и — назад...
Хотела под какую машину броситься, о грехе самоубийцы не думала. Не бросилась, побоялась, что из-за нее будет страдать шофер, невинный человек. Его вряд ли посадят, но сам будет терзаться: убил... Если бы через реку вел, тогда она с моста — вниз головой: принимай, родная река-реченька!..
Он и вел ее вниз, на окраину города, туда, где Дубосна, куда ей и надо.
Только не суждено ей было броситься в темные воды, суждено было иное — дальше страдать...
Она попала в руки каких-то злых людей и страдала почти два месяца, пока ее не увидел Иосиф. Они знали, что Текля не будет искать спасения у властей, — беглая. Держали взаперти в каком-то сарае на окраине города, на ночь давали кусок хлеба, утром отправляли на базар просить подаяния, а вечером забирали все, что подавали ей люди.
Текля всегда стояла на одном и том же месте и, как понимала, нищие возле базара, а это были двое мужчин, также «работают» на тех, кто ее приневолил. Поняла однажды, кто всем управляет. Видела через щель в сарае, как во двор вместе с тем крепким парнем, который ее привел сюда, вошла неизвестная ей дородная женщина лет сорока. Видела, как парень заискивающе посматривал на нее. Слышала, как та сказала: «Спроси, есть ли у нее знакомые в городе, да настрого запрети встречаться с ними». Поняла, что женщина эта непростая, коль мужчинами управляет...