— Ряхлов!
— Слушаю, господин войсковой есаул!
— Всех наших — на борт «Коня». Крейсер перевести в автономный от всех систем порта пребывания режим. Закрыть все шлюзы, под охрану. Любая связь — только через меня, в том числе и техническая связь. Арестованного охранять строго по протоколу «мятеж». Срок исполнения приказа — десять минут. И доложить. Так. Штабс-капитана Мон-Зуда, хорунжего Трепета и хорунжего Климова, а также урядников… что с Трепетом сегодня были… ко мне в канцелярию. Выполняйте.
— Осмелюсь доложить, господин войсковой есаул, следовательская группа сотника Епифанова выполняет задание и за десять минут не успеет вернуться на крейсер. Продолжать им, или…
— Так, — сказал Полугай. — Хорошо, что напомнил. Да, им — продолжать выполнять задание. А соедините-ка меня, Ряхлов, с Епифановым. На мой коммуникатор. Сами выполняйте приказ.
— Слушаю!
— Сотник Епифанов, господин войсаул.
— Будь здоров, сотник! Что там у тебя, сотник, интересного?
— Да, в общем-то, и ничего, господин войсаул. Свидетелей согнал в холле: пятеро дальнобойщиков, вахтенный техник пьяный, да вот прибежал хозяин кемпинга, бортинженер 1 класса Рудек. Регистраторы кемпинга я опечатал, диск-храны изъял. Закрыть, как вы распорядились, кемпинг не могу: с диспетчером «Стратокастера» мне никак не договориться, я уж вам хотел докладывать, да вы сами позвонили. Я ему про ваш приказ, — а он мне по матушке, какой такой Полугай. Бардак, господин войсаул. Дикий Запад.
— Ладно, не по радио, Епифанов. Заканчивай осмотр места происшествия и назад. Задержанные не бузят?
— Свидетели-то? Нет. Ну, шумят, как без этого. Справлюсь. Ничего. Обычный шум. Как мне с ними быть, вот что вы мне скажите, господин войсаул. На крейсер их доставить, отпустить, — как? Они тут совсем ни при чем, никто.
— Это точно?
— Абсолютно. Ментографированы. Опешили, но поскольку ментосрез точечный и короткосрочный — согласились. Хозяин кемпинга, я говорю, только что прибег, аж вспотел, а космонавты — не вмешивались, да и не видели ничего: они в карты играли, в баре, под коньячок. Вход-выход кемпинга стоял на автомате, подозреваемый открыл шлюз сам, спецсигналом. А вахтенный техник — вяка не лыжет, у него дочка родилась.
— Да… — сказал Полугай. — Хлопнули ягодицами, ничего не скажешь… Бог с ними, отпусти. Проверь документы, выдай свидетельские карточки — пусть валят. Ну, понятно, грузовики просканируй. Заканчивай и возвращайся. За диск-храны головой отвечаешь, мне этот таинственный грузовик о как нужен. Флаг.
— Рудек расписку требует. Лицо материально ответственное.
— Ну и дай ему расписку.
— Слушаю. Флаг.
— Флаг.
Полугай дослушивал Епифанова уже на ходу. Расстегивая амуницию, он направился к себе в канцелярию, в которую превратил гостиную своей корабельной квартиры. Он с лязгом свалил портупею на диван, стянул с себя спецкостюм и немедленно залез под душ. Перепонку в ванную он за собой не зарастил и стук в дверь услышал сразу.
— Ждите, я вызову! — прокричал Полугай, намыливая голову. Он подбрил верхнюю губу, расчесал бороду, надел свежую сорочку, натянул мундир, не подпоясываясь, закатав рукава, уселся за рабочий стол и пригласил горе-конвой войти.
В канцелярии было тесно, трое вполне помещались в ряд перед столом Полугая по стойке «смирно», но четверо уже жались нестроевым манером, а пятеро — никак не помещались. Поэтому преступный конвой построился в две шеренги. Урядники тихо стояли во второй, надеясь, что про них забудут. Полугай осмотрел подчиненных. "Хороши!" — пробормотал он. Он набрал на встроенном в стол серве заказ, получил его и стал обедать. Казаку надлежит быть сыту, чтобы думалка думала, а шашка — рубила. Мон-Зуд, Трепет и заляпанный пластырем Климов смотрели, как он ест. Ели начальство глазами. Мон-Зуд непроизвольно сглатывал набегающую слюну.
— Вот я сало жую, — сказал Полугай, — и думаю: мать же вашу так! Ну ты — ладно! — Он махнул рукой на Мон-Зуда. — Навязали тебя на мою голову. Тебя пластать — клинок позорить. Но вы-то, казаки! Трепет, старый друг, ветеран-вояка, а! — Полугай замолчал, жуя. — Оплошали! Обгадились! — горько сказал он и налил из чаеварки в чашку чай. — Эх, други!
Стоящие на ковре, обреченные, ждали. Полугай допил чай, закрыл одноразовый картонный поднос с одноразовой пустой посудой и спровадил поднос в утилизатор под стол.
— Ладно. Десять суток ареста и по звезде с плеч долой, фигурально выражаясь. Мон-Зуда я, с чувством глубокого удовлетворения, отдаю под трибунал, как ответственное лицо, утратившее секретный документ в пользу противника. Молчать, еврей! — заорал Полугай, заметив что Мон-Зуд тщится что-то сказать. — Оружие сдать начальнику гауптвахты подхорунжему Миролюбу. А пока — докладывайте. Трепет.
— Получивши ваш приказ, господин войсковой есаул, и ордер на арест Маллигана Дональда, около десяти утра среднего времени выдвинулись на выполнение задания группой в составе: старший группы штабс-капитан Мон-Зуд, конвойные — хорунжий Трепет, урядники Гермобой и Пискунов. Направились по адресу, означенному в приказе и отождествленному информ-бюро АХС «Стратокастера» как личный адрес упомянутого Маллигана, корпус G шипоносца, уровень 9, квартира номер 21. Сканинг квартиры, произведенный лично мной из коридора, показал, что Маллиган дома, прямо за дверью. Вооружен.
— Так, — сказал Полугай. — Стоп раз. Почему не прикрыли коридор? Стоп два. Почему пошли только вчетвером, ежели приказ был по протоколу "мятеж"?
— Виноват, господин войсковой есаул! — молвил Трепет печально. — Думали чего там, задержать человека… — Он покосился на Мон-Зуда. Полугай все понял: накомандовал Мон-Зуд. Трепет не хотел стучать. Похвально. И глупо. — Тем более — королевский ордер… Ну и вот.
— Ну и вот, — повторил Полугай. — Думали. Так. Дальше.
— Слушаю. Поскольку датчик выявил при Маллигане оружие, я принял совместно со старшим группы решение — входить после стука. Постучал, вошел, зафиксировал Маллигана на месте. Слово за слово. Маллиган потребовал предъявить ордер. Штабс-капитан Мон-Зуд ордер не предъявил, — Трепет покосился на красного, как рак, штабс-капитана и не сдержался: — мудак.
— Верно, верно, мудак, продолжай, Трепет, а ты помалкивай себе, еще наговоришься, — сказал Полугай Мон-Зуду.
— Слушаю. Возникла нештатная ситуация, уставом не предусмотренная. Принял решение: связаться с вами, господин войсковой есаул.
— И правильное же, видать, решение! — одобрил Полугай. — И что же?
Трепет вздохнул.
— Связаться с вами я не успел. Возник непредвиденный фактор в лице некоего Светосранова, Антуана, бизнесмена, владельца «ЛИКСТАРА». Я растерялся, господин войсковой есаул. Виноват.
— Так. Значит, все-таки, Светосранов. Ну, кто не знает Светосранова… Настаиваешь, хорунжий, что Светосранов?
— Так точно. Настаиваю. Несомненно. Его спутать ни с кем не можно. Светосранов, Антуан. Мон Шер Великолепный. Ребята скажут.
— Скажете, ребята? — осведомился войсаул у урядников. Выглядывая из-за спин Климова и Трепета, урядники закивали, а Гермобой, самый шепелявый казак на свете, так тот даже перекрестился, сделав истовое лицо.
— Добро, раз так. Говори дальше, Трепет.
— Замешкались мы, господин войсковой есаул… Светосранов — чудо известное… В глазах заблестело аж. Он кричать, руками размахивать, деньги сулить, то, се, адвокат, суд… ну, тут нас Маллиган и положил. Красиво положил, господин войсковой есаул! Развел руками, как неживых, и добил из иглокола. — Трепет потрогал сильно опухшую щеку. — В глаза не целил, — добавил он одобрительно. — А очнулись мы уж тут, на крейсере…
— Так, — сказал Полугай. — А регистраторы, значит, сами собой испортились?
— Так неизвестно! — сказал Трепет решительно. — Мой, например, крутился до самой двери квартиры. И хронометр в порядке, и магазин полный… Мы уж и кримнабором по им, по регистраторам, прошлись — только наши отпечатки пальцев, и все тут, а запись стерта… Ничего не могу сказать. Господин войсковой есаул.
— Так. Так. Так… Так! Ну, Мон-Зуд, теперь ты мне расскажи историю своей жизни. Где ордер, паразит!!! — заорал Полугай, вскочил, сбросил со стола все, что на нем было, перескочил стол, сграбастал одеревенелого Мон-Зуда за щеки и принялся трясти. Потом врезал по морде. Снова схватил. — Говори, сволочь, говори, хуже будет, не дай бог осерчаю, как в триста сорок седьмом, погоны сниму, а выведаю, куда ты ордер дел, падла, сыночек енеральский, Ряхлов, врезать этому полста плетей — при мне, твою в креста гроба душу впересвист, ГДЕ ОРДЕР, ХРЯК КАЗЕННЫЙ!!!