Мастер скрадывания, вы подбираетесь все ближе и ближе к рубке зловещего звездолета. Кобура скорчера уже открыта, вы легки, пружинисты и ко всему готовы… Если повезет, вы одолеете в схватке и захватите краснокожего в плен… Вы не обращаете внимания на редкостной красоты фрески на переборках, ковры в микрохоллах, предметы культа, стереографии богов и декоративное оружие… Если краснокожий сумеет избегнуть плена и умрет – и тут будет вам чести.
Если нет – с честью вы погибнете.
Но что это? В рубке слышны голоса… Неужели индеец напился огненной воды и разговаривает со своими богами? Вы осторожно заглядываете в рубку.
В рубке двое. Вы погибли.
Представили все это? То-то, дорогие читатели. А разговаривал Зерно со Збышеком, неустанно пятый час приходящим в себя, и вполне в этом преуспевшим.
Из стены был выдвинут низкий столик, пилотский "капюшон" был приспущен, деформирован и образовывал собой вокруг столика диванчик. На столе стояла полуторная бутыль с ракой, в куче обрывков упаковки красовалось содержимое знаменитой посылки: шесть больших туб со сливовым вареньем, которым двоюродная прабабушка Збышека (Славечкова Вендула, ста трех лет, чешка, планета Градец Кралове, мир Прага, ЕН-1778) ежегодно на день ангела снабжала. Збышек безумно прабабку любил, хотя в последний раз виделся с ней воочию больше двадцати лет назад – сразу после развода Збышека с родителями она забрала его к себе на целый месяц. У нее дома сохранился чердак, и на чердаке Збышек обнаружил восхитительную штуку – системный блок американского компьютера триста восемьдесят шестой модели, лет четыреста блоку было, но он работал и столько Збышек никогда больше не смеялся, сколько смеялся он тогда, пытаясь понять, как же это предки умудрялись жить без электричества и горячей воды… Варенье бабы Венды Збышек любил остервенело.
– Ты рассказал очень поучительную историю, – сказал Малиновое Зерно, дослушав Збышека. – Зерно запомнил ее. Он расскажет ее многим. Многие будут веселиться, услышав ее. Зерно расскажет также о вкусе варенья.
– Ну, друг Зерно, ты можешь не сомневаться, я подарю тебе все, что останется после нашей трапезы, – сказал Збышек. – И тебе не придется искать слова для описания получаемого сейчас удовольствия.
Зерно серьезно кивнул, выдавил на лезвие стропореза еще варенья и слизнул. Збышек разлил еще по порции раки. Выцедили сквозь зубы. Потом закурили. Зеленый юконский табак давал огромное количество дыма, терпкого, медвяного, и невероятный привкус дым придавал лакомству, самогонке и неспешной беседе – очень оживленной беседе.
Зерно сам себе удивлялся. Никогда в жизни он столько не разговаривал, никогда в жизни – да еще с таким удовольствием. Он вынужден был признать, что какие угодно трудности и подвиги, связанные с доставкой почты в сравнение не идут с уделом воина, лазутчика, в особенности когда – один против многих, нож против карабина, мягкая поступь против лязга гусениц, чутье и слух против тепловых очков и автоматических радаров… Об этом он долго рассуждал вслух, под раку с вареньем, и Збышек слушал его, полагая, что внимание и понимание – самое меньшее, что он может сделать для индейца. Збышек тоже себе удивлялся. Благодарность никогда не стояла у него на правом фланге, и Збышек, в свою очередь, вынужден был признать: разве только Дон делал для него нечто подобное, но Дон – статья особая. Друг. Благодарности не требует. Другу нужно от тебя мало – веры и верности. А Зерно сделал гораздо больше, чем требовал его контракт.
– Ты возьми запишись в Иностранный Легион, – сказал Збышек.
– Нет, Зерно – почтальон. Народ Юкона не служит никому, кроме клиентов.
Как и Малиновое Зерно, японец Хонэда был патриот. Его корабль не имел имени, только регистрационный номер, но построен был японцами для японца. Понятное дело, когда Хонэде приходилось играть европейца или американца, корабль быстро изменялся, иногда до неузнаваемости; в сущности, это был трансформер. Киберштурман Хонэды (японская модель, без блока сознания) назывался Улиткой: так и мы будем звать корабль Хонэды; любимым оружием Хонэды была ракетная кольцевая турель "космос – космос" "сюрикен".
Бой в космосе исключительно скучен для стороннего наблюдателя. Как правило, это черный пустой экран, усыпанный звездами и только компьютер помогает разглядеть незначительные перемещения отдельных звездочек, например, сажая их в прицельные рамки и разноцветя их. Вспышку выстрела заметить можно только при сильном везении, а иногда, при удачном попадании, вы полюбуетесь коротким фейерверком… Гораздо больше вам расскажут цифры в углу экрана…
"Короткий" огонь противников остается эффективным на расстоянии до пятисот километров; стандартная боевая дистанция – половина этого расстояния. "Улитка" же и "Китовый Ус" маневрировали – при нулевой относительной – на дуэльной дистанции: чуть больше километра борт от борта, описывая сложные фигуры и ни в коем случае не становясь к противнику профилем, словно две наполненные водой чашки, вращаемые на веревочке китайской гимнасткой… Да, дуэль – штука в Пространстве редкая, особая.
"Улитка" возник в римане на дистанции прямого поражения. Охрана "Китового Уса" среагировала, но фактор неожиданности сработал, как всегда хорошо, когда его планирует и исполняет боец высшей касты, боец среди бойцов.