Настроение как-то подпортилось. И небо уже не таким уж и голубым кажется, и солнышко как-то не слишком ласково греет. А этот… он… вообще ни под какие более или менее приличные слова в моём восприятии не попадает. Если озвучить то, что сейчас о нём думаю, по гроб жизни обидится. Но я ж не настолько глупа, чтобы нарываться на неприятности. Он меня везёт, он же и придерживает, а злить его − всё равно, что на дерево влезть да сук под собой пилить.
Ездить боком на коне, пытаясь не сверзиться и удержать прижавшуюся к тебе кошатину размером с волкодава-недоростка, и весом едва ли не с годовалого ребёнка, ещё то удовольствие. Куда мы ехали, я не смотрела, как-то не до того было. К тому моменту, как этот принц недоделанный соизволил слезть со своей зверюги копытной, у меня болело всё! Начиная от явно посиневшего мягкого места, и заканчивая шеей. А этот мужлан, спуская меня на землю, ещё и прижаться успел, не забыв при этом местами потискать. Я в ответ едва не зарычала.
− Леди Даниэла, надеюсь вы понимаете важность вашего присутствия, − отступив на шаг, вполне официально произнёс он, и тут же из-за угла показалось новое действующее лицо. Но мужчина сделал вид, что никого не заметил и продолжил: − И ведите себя подобающе с вашей новой игрушкой… − его голос буквально сочился ядом.
Вот и на что он намекает? Или ему моя киска не по нраву пришлась? Вроде бы мило держал её в руках, вот и что на него нашло? Додумать я не успела, рассмотрев, кто именно к нам приближается! При виде подобострастно склоняющегося в поклоне расфуфыренного Ренара, я поняла, что точно схожу с ума, и это всё бред.
− Даниэла… − по губам принца скользнула, должно быть, весьма обольстительная улыбка, но в этот раз, увы, она не подействовала. − У вас всего три часа на сборы, − слегка приподняв бровь, с некоторой ехидностью констатировал он и, неожиданно резко развернувшись, пошёл прочь.
Всего… Это ж ещё как посмотреть! Три часа… Нищему собраться − только подпоясаться. У меня ж ничего больше и нет. Или есть? А если и так, то… то за три часа… Я окинула взглядом огромный дворец. М-да уж, за это время я даже собственную комнату, если таковая здесь имеется, не найду.
− Леди, − послышался из-за спины голос Ренара, а у меня по старой привычке в груди всё сжалось.
Что-то часто у меня в последнее время сердечко барахлит, надо б тоже к знахарке наведаться. Вот только вторую половинку найду, императора с трона подвину, деньжат накоплю, и прям-таки сразу к знахарке и пойду.
А потом вспомнилось, что его выкупила какая-то престарелая вдовствующая герцогиня. Что теперь он мне никто, а для неё… Да лучше уж в кабаке работать, чем вот так продаться. Предатель! Гад, сволочь… И какая я тебе леди? Тоже ослеп и не видишь? Вы тут все околдованы, что ли?
Вот только всё это − мысли, пусть даже и грозящие вырваться наружу. «Лея, держи себя в руках!!!» Нацепив маску безразличия, поднимаю глаза, и как когда-то, тону в его зелёных омутах. «Лея, прекрати… он не твой!!!» − кричит сознание, а тело тянется навстречу к… некогда − единственному в моей жизни… к некогда − любимому мужчине.
− Вам нехорошо? − забота в его голосе заставляет всё внутри забурлить от гнева.
− Что вы, Ренар, − с трудом сдерживая подступающие слёзы, немного хрипловато отвечаю. − А катился бы ты к своей герцогине! − не выдерживаю.
И хотела уже броситься ко входу во дворец. Ан нет. Этот предатель зеленоглазый вцепился в мою руку аки клещ. И вдруг приходит безумная мысль: может, узнал меня и просто дурачится?
− Леди изволит шутить? − игриво сверкая очами, приглушённо шепчет, одновременно склоняясь ко мне, словно желая что-то сказать на ушко. И действительно, добавляет: − Я к вашим услугам… Хоть сейчас… − и звучит это так многообещающе, что у меня даже уши вспыхнули от смущения.
Его горячее дыхание обжигает шею. Ну подлец! Вот же змей искуситель… И что тут скажешь? Хоть злись, хоть не злись, а действует же! Внутри уже вовсю разгорается жар, по телу мурашки от невинного прикосновения к руке, ноги вот-вот подогнутся, и голова кругом идёт от одних только звуков его голоса. Руки так и тянутся в рот, в порыве погрызть ногти, но что-то внутри противится этому столь привычному действию, кричит: «Леди не пристало вести себя таким образом!»