И так приятно от его признания стало. Пусть и бывшая. Но вначале-то своей назвал. Молчу. Жду продолжения.
− Я все три года о ней вспоминал, − отведя взгляд, признаётся. − Да только вырваться не мог, − вздыхает и отворачивается к костру. − А потом, как увидел тебя и… Нет, я понимал, что это ошибка. Не бывать ей на гладиаторских боях, больно уж удовольствие дорогое, а семья у неё небогатая. Просто почему-то подумалось тогда: вот причесать так же, одеть, и прямо одно лицо будет. У неё и глаза точь-в-точь как у тебя. Я это к чему… Может жива твоя сестрица?
− Может и жива, − грустно улыбаюсь, поглаживая рыську.
Ренар на наши с сестрой переглядки внимания не обратил − ветки в костёр подбрасывал. А мне так стыдно за ложь стало, так захотелось рассказать всю правду, но стоит ли? Не одной меня эта тайна касается. Не хочется верить в предательство, но кто знает, как он отреагирует, прознав о магии? Вдруг сдаст? Тогда не только я, но Даниэла и Рози пострадают.
− Ты это… не ревнуй, если что, − неожиданно тихо произносит. − Она девка гордая, узнает о нашей связи − в жизнь не простит, − и вздыхает!
У меня внутри всё прямо-таки ликует, а с языка так и рвётся: «Дурак ты, хоть читать и писать обучен!»
Глава 10 Предчувствие
И вот, почуяв зов, − бегу, в надежде отвести беду…
С первыми рассветными лучами выдвинулись мы в путь-дорожку. Стоит заметить, ноги мои за ночь почти в порядок пришли. Даже царапины и ссадины затянулись. Не иначе, как та самая сестринская магия помогла. Пригорюнилась я: жаль, что сама пока что бессильна и сестрице помочь не могу.
По дороге опять не разговаривали, не то чтобы боясь, что нас заметят, но тема уж больно опасная была, не дай боги кто-нибудь услышит. К императору с доносом может и не побегут, но к графу местному − запросто. И даже если тот отмахнётся, то сарафанные сплетни о-о-очень быстро внимательных слушателей найдут. И мало того, ведь так приукрасят, что на нас сразу измену государственную повесить могут, не меньше!
К обеду я вновь подвыдохлась и вдруг с облегчением разглядела вдали крышу тех самых хором, куда меня рысенька когда-то привела. Вот только вспомнилось, что перед нашим побегом туда пришёл кто-то. Вопрос: кто? Стоит ли опасаться? А вдруг и сейчас он там. Но сестрёнка, ничего не опасаясь, только ходу прибавила, удаляясь.
− Куда это она? − удивился Ренар.
− Да дом у нас тут, − устало отмахнулась, задним числом взмолившись, чтобы эти хоромы и вправду нашими оказались.
На крыльце, в ожидании нас, уже вовсю радовалась жизни рыська, обласканная какой-то пожилой, дородной женщиной в красивом белоснежном фартушке поверх длинного коричневого платья. Вот тут-то я и вспомнила, что на мне-то только длинная ночнушка с ужасно перепачканным подолом, да основательно подранная, местами свисающая лохмотьями накидка. Но отступать было поздно, женщина, явно уже оценив мой живописный внешний вид, упёрла кулачки в бока и, укоризненно поджав губы, покачивала головой.
− И что ж это делается-то? Явилась потеря потерь! Не запылилась! − окидывая меня оценивающим взглядом, произнесла она. − Всё разбросала и сбежала как самая настоящая дикая кошка! Небось обра… − она запнулась, посмотрела внимательно на Ренара, и продолжила: − Обратно-то ещё скорей спешила небось, коль в ночной рубашке теперь разгуливаешь.
Её свойское обращение очень удивило, а ещё эта оговорка, она же явно чуть про оборот не сказала. Получается − знает? И рыська вон как ластится, сразу видно, что рада встрече. Вот только кто она такая? Я ж даже имени не знаю.
− Заходи уже, гулёна, и друга своего пригласить не забудь, − смилостивилась женщина и первой вошла в хоромы.
− А это кто? − шёпотом поинтересовался Ренар, а я лишь плечами пожала, мол, не помню.
Войдя внутрь, я растерялась. Где располагается кухня и «моя» комната, я помнила, а вот куда отправить Ренара, которому не меньше моего отдых требуется? Заметив моё замешательство, на помощь, как всегда, пришла рыська. Поймав мой вопросительный взгляд, повела мордочкой в сторону Ренара, а затем − как будто собралась умываться да так и застыла на мгновение с вытянутой лапкой, указывая мне направление.