− Вы о матушке позаботьтесь, − обращаюсь к колдующей возле стола Клавдии. − Она ж ничего не знает ни о Даниэле, ни о её положении…
− Иная правда как шило в мешке, − замерев на миг, отвечает женщина, − её не утаишь. Но ты не беспокойся, девонька, я тут управлюсь, а тебе и своих бед хватает. Полной ложкой хлебаешь.
Вроде ничего такого уж многообещающего и не сказала она, а с души отлегло. Хоть за маму с малышами теперь спокойна буду. А сама тем временем вслушиваюсь с замиранием сердца в доносящиеся снаружи голоса. И так боязно в ожидании встречи, и так хочется поскорее увидеть… Вот и что на меня нашло?
− Чай сердечко твоё разрывается? − приметила глазастая хозяюшка. − Тяжко, тяжко пришлось тебе, девонька. Данька-то хорошая, да ветреная. Каково тебе в её шкуру-то влезть, и себя не потерять…
Она что-то говорила ещё, только ясно было − ответа не ждёт, просто мыслит вслух. Правильно мыслит, как ни крути. А у меня перед мысленным взором все наши прежние встречи с Артемилианом проскользнуть успели. Эмоции противоречивые душу разрывают, и образ Ренара всё время перед глазами стоит, словно пытается собой императора застить.
Вот уж и шаги послышались. По этикету-то должно мне выйти навстречу, да как-то забылось всё вмиг. Встала, шага сделать не успела, как очутилась в мужских объятиях. Сердце остановилось, то ли от неожиданности, то ли от внезапно нахлынувших чувств. А моего лба коснулись его губы. И столько нежности, столько былого беспокойства в этом нехитром поцелуе выплеснулось.
− Куда ж ты пропала… − склонившись к самому уху шепчет.
Тем временем откуда-то послышались голоса, и объятия растаяли, словно морок. Поднимаю робко глаза. Вот и куда что делось? Или и не было ничего да привиделось? Император стоит − серьёзный и непоколебимый как скала. Однако тело до сих пор ощущает прикосновение его рук, а на лбу одновременно холодит и словно жарким пламенем горит то место, где он запечатлел свой поцелуй. Прямо как тогда, в замке, когда он мне руку поцеловал… В тот день мне до-о-олго не удавалось избавиться от будоражившего душу и жутко смущавшего ощущения.
А я всё смотрю в эти, вновь ставшие холодными словно лёд, голубые глаза. М-да уж, не понятно: вот и чего от него ожидать? Переменчив, как погода по весне. То кажется мягким и обходительным, то дерзким и излишне давящим на окружающих тираном, то вот таким − холодным и неприступным, словно скала. Не человек, а загадка ходячая.
Вид у него, впрочем, усталый, на щеках темнеет щетина, довольно простого кроя камзол местами испачкан. Хотя… его эти мелочи, судя по всему, ничуть не смущают. Даже не верится, что вот этот, стоящий напротив мужчина, и тот изысканный франт, каким он виделся мне при дворе − один и тот же человек.
− Ваше высочество, − поклонился первый из вошедших мужчин. − Ну и погоняли же вы нас по лесам и болотам. Словно не за принцессой, а за зверем диким по следу шли.
− Ваше императорское величество, − наконец-то пришедшая в себя Клавдия изобразила слабое подобие реверанса. − Присаживайтесь, гости дорогие. Вот здесь, − она легонечко так, одной рукой, отодвинула невесть откуда взявшееся весьма габаритное кресло во главе стола. «Магия, не иначе» − подумала я. А Клавдия всё ворковала: − Устали, небось, с дороги-то дальней…
− Не чинитесь так, хозяюшка, − неожиданно мягким тоном прервал её император. − Здесь никто того не услышит, а мне порой и отдохнуть от всей этой лебезы ой как хочется.
Я удивлённо взглянула на садящегося в кресло мужчину. Надо же, он, оказывается, тоже не рад своему изысканно-ядовитому обществу! Вот уж не подумала бы. Что-то дальше будет, интересно?
А дальше просторную кухню, одновременно использующуюся как столовую, заполонили незнакомые мне мужчины. Помещение наполнилось гомоном, и что странно − присутствие императора их не слишком-то смущало. Да он и сам как-то по-простому присоединился к всеобщему гвалту, нет-нет да вставляя какую-нибудь шутку, поддевая и подзадоривая сидящих за столом мужчин. Это был какой-то новый император, таким я его ещё не видела. И именно таким он мне нравился. Вот только внимания на меня не обращал, и это было даже обидно.