Он встал, размял плечи. Прошёлся по комнате. И совершенно неожиданно добавил:
− Хотя мне это даже нравится. Жаль только, что опасно тебя в императрицы возводить. Моя жизнь с того момента и гроша ломаного стоить не будет. А ты мне импонируешь куда больше своей взбалмошной и избалованной сестрицы. Так где же она и кто остальные соучастники? − вновь вставая где-то за моей спиной, вопрошает он, а его руки ложатся на мои плечи и опасно продвигаются к шее.
Неожиданно раздавшийся стук в дверь показался мне спасением. Скрипнули петли, и… я ощутила, что всё моё тело выворачивается наизнанку, а в следующий миг мир стал ярче. Наполнился цветами, запахами и звуками, а потом… потом я упала… на четыре лапы. Это было непривычно. Лапы дрожали и норовили подкоситься. Но страх был всё ещё слишком силен, и я что было сил рванула прочь.
В тот миг, когда я выскакивала из дома, мне наперерез бросилась рыжая мохнатая тень, и в голове взорвался фейерверк образов, слов, мыслей, эмоций… Даниэла! Вот теперь, когда мы неслись с ней рядом, я наконец-то слышала сестру. Как и она меня. Возвращаться было опасно. Но там остался Ренар, и ему грозила опасность. Надо было бежать, пока есть силы, иначе псари быстро нас нагонят. Рядом проскользнула серебристая шкурка седой рыси, и я остановилась, вспоминая, как надо вернуть своё тело. Боясь, как бы со мной не случилось того же, что и с сестрой.
Обошлось. Зато произошло то, чего втайне опасалась − я была абсолютно голой! Что и немудрено − после оборота платье так кучкой тряпья на кресле и осталось. Одно странно: найденный тогдя в лесу кулон так и продолжал болтаться на шее.
− Рози. Император обвинил меня в том, что мы с Ренаром пособники графа, лекаря и иже с ними. Он уверен, что я собиралась женить его на себе и, став императрицей, отравить. Ренар в опасности, предупреди его.
Седошерстая кивнула на прощанье и бросилась назад. А я вновь обратилась в зверя и рванула следом за сестрицей, искренне молясь, чтобы с Ренаром и бабушкой ничего дурного не произошло.
Бежали мы долго, пока не выдохлись. Ощущения во время пребывания в рыськиной шкурке − просто невероятные! И что интересно − все беды и печали сглаживаются и кажутся не такими уж и фатальными. Хотя тревога за оставленных позади близких всё равно не даёт покоя, как мне, так и Даниэле.
И кстати, не настолько уж она избалованная и эгоистичная, как все её расписывали. Уж сейчас-то я могла сказать это с полной определённостью. Как-никак, теперь её мысли были словно открытая книга.