Когда лагерь затихал, и люди укладывались спать, Игорь увлекал свою чародейку к походному шатру. Она не сопротивлялась, но едва они оказывались на шкурах под натянутым пологом, тут же проводила пальцами по глазам князя, шепча наговоры. И Игорь засыпал, прильнув к ее плечу. Малфрида тихо вздыхала. Любиться-то ох как хотелось... Но нет, не пришла еще пора лишиться силы. Обычной бабой при князе она еще успеет стать, пока же хотелось помочь ему, доброму и нежному. И она вглядывалась в лицо князя, спокойное и умиротворенное во сне, когда стиралось властное выражение, сменяясь кротким и трогательным. Таким Игорь и сам себя не знал, а вот она знала. И то была ее маленькая тайна. А вот большая тайна... Малфрида не говорила о ней князю, но уже ощутила, что изменилось что-то в том, каким она видела его поход. И не будет ему отныне большой славы в сечах. А что будет? Никакой опасности Малфрида не чувствовала, однако будто скука какая-то на нее нашла, интерес к предстоящему угас. Раньше она видела, что ждут их свечение славы, блеск побед и радость превозмогания. Ныне же... Слишком ладно и скучно будет то, что их ждет. Вот только то, как сможет князь с печенегами уговориться, еще волновало.
В темноте Малфрида тихо выскальзывала из шатра, шла к воде. Оглядываясь, не видит ли кто, подзывала русалок. Убедившись, что и впредь будут послушны, отпускала с миром. Теперь ей надо было найти омут, погадать о будущем, вызнать, что изменилось и что не так в походе будет. Однако поколдовать над водой ей помешали.
– Ты что это уединилась? – возник рядом как из-под земли Ивор.
Она начинала сердиться. Ворчала, что и помыться спокойно нельзя, без того чтобы он не подглядел. Или следит за ней? Слежу, подтверждал варяг.
Малфриде приходилось возвращаться с ним в лагерь. На его вопросы отвечала, что уснул князь, утомленный дорогой.
– И с чего это ему утомляться? – хмыкал Ивор. – Мы и до порогов еще не дошли, а князь уже с ног валится.
Утром над стоянкой войска раздавался звук трубы, прогоняя сон. Люди поднимались, бежали к реке умываться, переговаривались, довольные, что ночь прошла тихо и все отдохнули перед новым переходом. Чтобы не тратить времени, завтракали вчерашней едой и трогались в путь.
Днепр, сужаясь меж крутых берегов, нес корабли на юг. Часто он разделялся на протоки, и от опытности кормчих зависело, по какой из них пройти. Между протоками возникали поросшие густой травой острова, где росли могучие дубы. Это был свежий, никем не тронутый, свободный мир. В прибрежных дубравах слышался рев туров, олени выходили попить воды к реке, да и дичи водяной было без числа. Вспугнутые шумом проплывавшей флотилии, от воды тучами поднимались стаи уток, журавли стояли на заболоченных участках заводей, а иногда и белокрылые лебеди взлетали.
Малфрида же глядела по сторонам. Степь... Ведьму восхищали открывавшиеся по берегам реки просторы, эта необъятная ширь, уходившая чуть волнистой грядой до самого горизонта. Правда, люди на кораблях отмечали, что уже давно не было дождей, что если так будет продолжаться и боги не пошлют небесной влаги, вскоре все пересохнет, а это уже грозит недородом. Особенно сокрушались поляне – земледельческое племя. Викинги же только ворчали что-то насчет непривычной жары, а степь называли «травяным морем».
Игорь со своей ладьи следил за передвижением конницы вдоль пологого левого берега. Ждал сигнала. Ведь они уже находились в краю, где хозяйничают печенеги. Но пока всадники с берега только кричали, что видели кое-где следы печенежских стоянок и пару раз обнаружили в камышах у реки, брошенные бычьи шкуры, на которых обычно степняки переправляются на другой берег. Самих же степняков видно не было. И, тем не менее, во время вечерних стоянок Игорь лично обходил расположившееся на отдых воинство, выставлял дозоры, приказывал быть бдительными. Сам же засыпал, едва коснувшись головой разложенных в шатре мехов. А Малфрида тут же выскакивала в ночь.
Луна медленно катилась по небу, то, заворачивая в облако, то снова выплывая на темное небо. Ведьма своим особым зрением различала то тут, то там возвышения курганов. На одних высились каменные истуканы, на других просто лежали груды камней. Но Малфрида угадывала над курганами особое свечение. Если прильнуть лицом к земле, можно увидеть далеко под землей останки давно почивших вождей. Иные уже стали землей, а вот иным неспокойно. Ну, это кто как жил. Утром снова в путь. Гребцы налегали на весла, переговаривались. Разговоры все более шли о порогах, к которым уже приближались. И когда на следующий день впереди раздался рев воды, гребцы вытянули шеи, вглядываясь, что там впереди. Теперь расстояние между кораблями значительно увеличилось: если какая из ладей и налетит на камень, следующая должна успеть развернуться.