Островок этот обитаем: на нем живут две или три семьи сотрудников Морского института. Нас никто не ждал, но все население острова, конечно, вышло на берег: приход катера — важное событие в размеренной и однообразной жизни «островитян». Не доходя до острова, катер стал на якорь, а от берега к нему устремился на долбленой лодке темно-коричневый парень в белых трусиках. Он греб одним веслом, стоя на корме.
Маленькая лодочка вмещала не более трех человек, и пришлось совершить немало рейсов, пока мы сами и наш багаж оказались на берегу. Стоявший босиком молодой человек в белой рубашке и таких же шортах представился нам как хозяин островка и просил чувствовать себя; как дома. Это был доктор К. Саббиах. Почти напротив: места, где на коралловом песке сложили наши вещи, к тени кокосовых пальм, окруженных стеной колючих кустов пандануса, виднелся маленький домик. Он был построен из известняка — единственного строительного материала коралловых островов — и покрыт пальмовыми листьями. Этот домик и стал нашим жилищем.
Доктор Саббиах убрал кривую ветку, подпиравшую дверь, и пригласил нас осмотреть помещение. В домике оказалась всего одна тенистая комната, потолка не было, его заменяла пальмовая кровля двускатной крыши. Четыре оконных проема не были застеклены, и ветер хозяйничал в домике. Днем это, конечно, было большим достоинством, но ночью, когда появятся москиты, придется плохо. Ни стола, ни стульев, ни кроватей не было. Так как троим из нас (авторам этой книги и Е. В. Жукову) предстояло жить и работать здесь в течение нескольких дней, нужно было немедленно приниматься за благоустройство. Через час катерок ушел в Мандалам, увозя Николая Сергеевича и Константина Александровича, местные жители занялись своими делами, и мы, оставшись одни, почувствовали себя вполне робинзонами.
На песчаной дорожке перед домом начали распаковывать ящики, достали инструмент: молоток, клещи, ножовку. Шваброй из кокосового волокна обмели стены и пол, оконные проемы затянули марлей. Из ящиков соорудили стол, большие обломки кораллового полипняка отлично сошли за кресла. Из досок и кольев соорудили три топчана. Несколько пальмовых циновок мы нашли тут же, а надувные подушки у нас были с собой. Одеял здесь не требуется.
Едва мы создали хоть какой-то «интерьер», появился доктор Саббиах с большим чайником, полным горячего чая. Пить его, однако, не захотелось. На острове, оказалось, нет пресной воды. Местным жителям приходится довольствоваться солоноватой жидкостью, которая скапливается в большой яме в дождливый период. Чай был и душистым и сладким, но и соленым он тоже был. В первый день мы предпочли кокосовое молоко, благо, весь остров зарос пальмами.
Кокосовая пальма плодоносит круглый год, и влага, находящаяся в ее недозревших орехах, — отличный напиток. Орех вырастает до величины среднего арбуза. Снаружи он покрыт толстым слоем волокнистого вещества — койрой, которую срезают топориком или серповидным ножом. Под койрой — очень плотная скорлупа, выстланная изнутри слоем белой мякоти — копры. Самую середину ореха занимает прозрачная, чуть мутноватая жидкость — это и есть молоко. Вкус у молока своеобразный: и солоно, и сладко, и кисловато.
С нами была большая корзина с хлебом, фруктами, яйцами и жареным мясом. Наскоро закусив сандвичами и выпив по целому ореху, отправились осматривать лабораторный дом. По узкой тропинке, проложенной между пальмами, очень приятно идти босиком.
Лаборатория в пяти минутах ходьбы. В ней две большие комнаты с рабочими столами. В застекленных шкафах коробки и банки с животными, обитающими на островке и в море у его берегов, — очень хороший маленький музей. Видно, здесь поработало немало ботаников и зоологов. Для Евгения Витальевича освободили один из столов: здесь он будет заниматься паразитологическим вскрытием рыб. Забегая вперед, следует сказать, что эта работа была очень успешной. Е. В. Жуков сейчас же развернул свою походную лабораторию. Ежедневно ему доставлялась свежая рыба, пойманная тут же у Крусадая, и Евгений Витальевич с утра до позднего вечера просиживал за рабочим столом.
Мы, оставшись теперь вдвоем, решили осмотреть весь остров. Сделать это в общем было не так уж трудно, так как длина Крусадая едва достигает 2 километров, а ширина — и того меньше. Нагрузившись коробками, банками, сачками, взяв полиэтиленовые ведра, мы пересекли остров и вышли на западный берег. Тропинка привела нас к широкой лагуне со слегка заиленным песчанистым дном. Здесь мы увидели тощего загорелого рыбака, который ловко бросал накидку.
Ловля рыбы накидкой распространена во всем мире, но ловить ее имеет смысл, когда рыбы много. Взяв обеими руками сеть, особым образом сложенную, рыбак выбрасывает ее перед собой. По краям сети имеется множество грузил, благодаря чему уже в воздухе сетка распластывается в виде большого круга и плашмя падает в воду. Правильно сложить и бросить накидку — большое искусство, требующее и навыка, и ловкости, и физической силы. Когда накидка ляжет на дно, ее начинают медленно поднимать за веревку, привязанную к середине сетки. Грузики при этом сползают к центру, и рыба оказывается пойманной. При нас было поймано несколько рыб средней величины и одна очень крупная карангида (так называемый морской карась), более полуметра длиной. Оказалось, что весь улов предназначался нашему паразитологу, и еще трепещущую добычу рыбак понес в лабораторию.
Зайдя в воду лагуны, мы увидели в мелком месте на дне тонкие бороздки: как будто кто-то проводил по песку пальцем. Иногда такая бороздка, извиваясь, тянулась шагов пять-шесть и заканчивалась маленьким бугорком. Раскопав в этом месте песок, легко находим красивого брюхоногого моллюска — оливу (Oliva). Оливы — типичные обитатели песчаных отмелей тропических морей. За красивый цвет и изящную форму блестящей раковины оливы всегда собирают и используют как украшения и сувениры. Набрав десятка полтора олив величиной с большой палец, отправились вдоль берега к выдающемуся мысу. Как нам сказали, этот мыс оканчивается отмелью с живыми мадрепоровыми кораллами.
Мадрепоровые кораллы — особая группа колониальных кишечнополостных животных, к которым относятся также медузы, актинии и наша пресноводная гидра. Но у мадрепоров развит прочный известковый скелет. Именно они и составляют основу коралловых рифов. Рифообразующие кораллы могут жить и размножаться только в чистой, прозрачной морской воде нормальной солености. Они очень теплолюбивы и быстро погибают, если температура воды опустится даже на короткий срок ниже 20°. Кораллы нуждаются также в солнечном свете и обильной пище — мельчайших планктонных животных. При благоприятных условиях мадрепоровые кораллы образуют на мелководье тропических морей сплошные заросли.
Одному из нас (Д. В. Наумову) уже довелось поработать на коралловых рифах у берегов острова Хайнань в Южно-Китайском море. Теперь появилась возможность сравнить риф у берегов Индии с рифами Южного Китая.
Риф, то расширяясь, то сужаясь, уходил далеко в море. Вначале мы шли по песку, потом стали попадаться выступающие наружу известняковые плиты, большие обломки полипняка. Берег снижался, и появились лужи, промоины, протоки. Море совершенно спокойно, вода в протоках почти неподвижна и прозрачна. Перевернув большую глыбу отмершего коралла, находим под ней нескольких черных голотурий — животных типа иглокожих, к которым относятся также морские ежи и звезды. Здесь же прячутся мелкие крабы и змеехвостка-офиура — тоже иглокожее. Все виды уже известные, они встречаются и на других рифах.
Ближе к концу мыса обломков кораллов и известняковых плит стало больше, их нагромождения скрывают различных морских беспозвоночных животных и рыб. Почти под каждой плитой можно найти что-то новое. Особенно интересны моллюски. Через несколько минут в нашей коллекции появились очень красивые крупные коричневые раковины ципрей, получившие научное название «арабика» за нежный рисунок, напоминающий арабскую вязь. С азартом собираем маленьких монетарий, которых здесь целых три. Раковины монетарий под названием «каури» не так давно служили в тропических странах мелкой разменной монетой — отсюда и их название. Нам попались желтая с двумя серыми полосками монетария-монета, беловато-серая с желтым кольцом монетария-колечко и более крупная коричневая «змеиная голова». Раковина последнего моллюска по форме действительно напоминает голову змеи.