В желудке одного крокодила — семь килограммов
ножных и ручных украшений.
Калькуттский музей
Не упустили мы возможности познакомиться с коллекцией животных Калькуттского зоопарка, крупнейшего и интереснейшего в стране. Огромная территория, богатейшая коллекция животных, образцовое их содержание — все радует в этом замечательном парке. Большие открытые загоны, многочисленные пруды с мостками, ведущими на остров. Пруды буквально покрыты тучами птиц, которые время от времени поднимаются в воздух и начинают кружиться над парком. Мы потом видели такие же тысячные стаи уток на плесах Ганга, но и в парке эти птицы летают совершенно свободно и, видимо, долетают до Ганга. По аллеям и лужайкам парка разгуливает довольно много павлинов, причем в отличие от диких павлинов в Раджастхане у здешних — все хвосты целые. Свободно разгуливают по зоопарку и журавли. Цапли и кваквы, сидящие на деревьях около пруда, очень живописно выглядят среди сотен летучих лисиц-крыланов, мешками висящих на тех же деревьях. Коллекция животных включает трех бегемотов, которые родились в зоопарке. Младшему — 10 лет, старшему — 25. Вероятно, все мы впервые увидели здесь очень редкого в природе и тем более в неволе карликового, или либерийского, бегемота (Choeropsis) — странное создание длиной около полутора метров, на высоких и тонких ногах, с симпатичной мордой. На родине — в лесах Центральной Африки — этот зверь живет в непроходимых влажных зарослях девственного леса и при опасности не бросается в воду, как его ближайший родственник — нормальный бегемот, а спасается бегством.
Кроме двух больших носорогов, которые как-то очень мирно уживаются с павлинами, в парке есть маленький — всего трехмесячный — носорожонок, которого поят молоком из огромной соски величиной с футбольный мяч. Производят впечатление и живущие на открытых островках, отделенных каналами, шимпанзе и ассамские гиббоны. Гиббоны бросаются к служителю, по дощечке перебирающемуся на остров, прыгают к нему на руки и всячески выражают искреннюю радость не только потому, что он приносит им что-нибудь вкусное.
В Калькуттском зоопарке
В зоопарке увидели мы наконец и одно из самых замечательных млекопитающих индийской фауны — ящера, или панголина (Manis pentadactyla). Вероятно, трудно придумать более странное существо: небольшая головка с длинной беззубой мордой, косолапые конечности, оканчивающиеся огромными когтями, хвост длиной с туловище. И все это покрыто крупными коричневыми треугольными чешуйками, находящими друг на друга, как чешуйки на еловой шишке. Этот очень редкий зверь относится к малочисленному ныне отряду ящеров и живет в саваннах Индостана, нигде, не встречаясь в большом числе. Питается панголин муравьями и термитами, твердые панцири которых легко перетираются специальными роговыми пилами-терками, развивающимися на стенках его желудка. Огромные когти передних и задних конечностей служат ему для разрывания термитников и выкапывания собственных нор.
Панголин, которого мы видели в зоопарке, отличался на редкость добродушным и незлобивым нравом. Свернувшись в чешуйчатый круглый мяч размером с лошадиную голову, он полежал минут пять, потом все-таки неохотно раскрылся и прошел несколько метров по лужайке. Испугавшись толпы народа, собравшейся посмотреть на такое чудо, он счел за благо снова свернуться в клубок. И уж после этого никакие силы не смогли его заставить развернуться.
Интересно было нам встретиться и с гигантскими черепахами (Testudo gigantea). Они живут в просторном открытом загоне, где кроме них бегает пара венценосных журавлей. Черепахи огромные — около полутора метров длиной — и, вероятно, очень старые. Несмотря на это, они бодро возят на спине служителя и иногда страшно шипят, раскрывая ороговевшую пасть.
2 февраля с утра, получив обед «сухим пайком», отправляемся за город. Нас ждет очень интересный маршрут по южной части Бенгалии. Еще раз убеждаемся, насколько велика Калькутта. Пригороды незаметно переходят в поселки, чередующиеся с маленькими городками. Наконец, после двух часов пути, попадаем в настоящую сельскую местность.
Сделана первая остановка, и мы сразу же уходим по тропинке в сторону от шоссе. На поле молодого риса разгуливают белые цапли. Они очень похожи на наших обыкновенных малых белых цапель. Но присматриваемся и видим, что клюв у них не черный, как у малых цапель, а совершенно желтый. По этому признаку безошибочно определяем снежно-белых птиц величиной с курицу как коровью цаплю (Bubaleus ibis). На наших глазах подходит эта цапля к пасущимся невдалеке зебу и спокойно начинает склевывать у них под ногами каких-то насекомых. Не боятся они и человека. Много раз приходилось нам во время экскурсии подходить к цаплям на расстояние 10–15 метров. Они хорошо знают, что люди — не враги им в этой стране.
На одном из участков поля, огражденном земляным валом, две маленькие девочки, лет восьми-десяти, низко пригнувшись, пропалывают посев. Они в пестрых платьях, без головных уборов. Медленно проходят полосу за полосой. Устав, присели тут же и, заметив направленный на них киноаппарат, улыбаются нам. Но улыбка у них не детская. Так улыбаются уставшие женщины. Посидели несколько минут и снова принялись за тяжелую работу. Поле примыкает к небольшому каменному дому с несколькими дворовыми постройками — жилищу зажиточного крестьянина. Кто эти девочки? Дочки хозяина или наемные работницы?
Вокруг небольшого искусственного водоема растет несколько десятков пальм тодди. К некоторым из них, под глубокими насечками на стволе, привязаны глиняные горшки. Из насечек в горшки стекает сок. Из этого сока можно получить и сладкую патоку, и сахар, и даже, пользуясь тем, что в Бенгалии сухой закон не особенно строг, пальмовое вино.
Мы уже недалеко от одного из крупных рукавов объединенной дельты Ганга и Брахмапутры.
Еще несколько километров — и попадаем в маленький рыбацкий порт Каннинг. Здесь нас ждет катер. На борту его красуется имя одного из местных божеств — «Банарани» — бога леса. Это не случайно, так как катер принадлежит лесному ведомству. Через несколько минут уже стучит дизель, и катер медленно отваливает от высокого причала. Сейчас вода в реке стоит низко, а в дождливый период, когда начинается паводок, пристань почти целиком уйдет под воду.
Мы — в одном из рукавов дельты Ганга: широкое водное пространство с низкими берегами, поросшими сухим в это время года тростником. Общая картина напоминает хорошо известную нам дельту Волги. Вода в реке мутная, желтоватая, берега илистые. Поселки и отдельные домики жмутся к самому берегу, вдоль которого идут земляные валы. Едва выехали на середину, заметили огромную стаю в несколько тысяч диких уток. Катер подошел к ним почти вплотную, и только тогда утки поднялись в воздух и, описав круг, сели в полукилометре за нашей кормой.
Вдруг совсем близко от борта из воды показалось большое серое животное, за ним другое, третье. Это — речные гангские дельфины (Platanista gangetica). Платанисты, обитая в мутной воде, подобно кротам, живущим в вечной тьме, утратили зрение. В такой мутной воде глаза ни к чему — не видно даже пальцев опущенной в воду ладони. Зато у платанисты очень хорошо развит локационный аппарат: весь череп представляет собой нечто вроде ультразвукового прожектора с выступающими гребнями-рефлекторами. Интересны и зубы у гангского дельфина. У всех зубатых китов, к которым относятся и дельфины, они все одинаковые, монодонтные. А у этого дельфина задние зубы короткие и толстые, передние же зубы загнуты вершинками внутрь рта — крупных рыб удобнее хватать пинцетообразными челюстями.
К сожалению, дельфины двигались навстречу катеру и потому были видны лишь несколько минут. Мы попросили капитана развернуться и попробовать настигнуть животных, но, пока катер разворачивался, дельфины ушли очень далеко и вскоре пропали из виду.