***
Вова обладал немалым влиянием на друзей. Чем иначе объяснить то, что они ночью вынесли кровати из общежития и спрятали пружинные прямоугольники за котельной. Не отрезая как бы мост назад, но всё же вынесли довольно далеко. По пути столкнулись с ночными разносчиками дверей. Парни привычно тащили на себе двери снятые с подъездов на ближайшей улице. Кровати в общаге были ужасными, никакой матрас не компенсировал глубокую дыру в центре сетки. Просиженность до самого пола. Из-за чего невозможно было ни сидеть, ни лежать. О сне речи не шло. Кроме того, кровати были узки для народившихся качков-медиков, для их подруг и для раскладывания анатомических атласов формата А3. Ночной необходимостью стало воровство плоских полотен двери откуда-нибудь из подъезда поблизости. Дверь клали на опоры кровати и вот, она уже не звенела железом, а становилась по-спартански прямой и несгибаемой. Мягкая всякая ткань поверх и ты уже обладатель широкого ортопедического лежбища, ждущего тебя после пар. Двери приличных подъездов заканчивались. Было видно, что ночные носители устали, отдыхали на каждом этаже, тащили издалека. Вова пропустил их, обогнул своими друзьями и кроватями. Никто никому не удивился. Вова успел ещё раз нагнать и обогнуть несущих двери, когда шёл назад в комнату от котельной. Те правда запыхались, должно быть дверей вокруг общаги не осталось, искали новый Клондайк. Неработающий лифт мешал разворачиваться на крохотных площадках лестниц. Восьмой этаж, не шутка. В пустой комнате на троих, Вова, посылая подальше всех заглядывающих в проём, вбивал в дощатый, не крашенный после постройки пол, колышки для растягивания палатки. Его друг прибивал портрет Брежнева на длинную стену, второй на ранее вбитые гвозди развешивал гитару, горн и бардовый вымпел выданный за что-то кирпичному заводу №2. Было только два часа ночи и пятница, друзья никому не мешали. Раскладывание брезента, раскидывание одеял, сортировка учебников, что-то ещё заняло время, пока не сложилось задуманное. Посреди довольно большой и пустой комнаты стояла походная палатка на четыре персоны в окружении стен с разноцветными обоями, висевшими на крючках и гвоздях знатными советскими и походными атрибутами. Окно без штор с подоконником от края до края и почти до верха было заложено книгами и журналами. Вынуть из мегастопки что-либо, учебник, например, было страшно. Казалось, что эта тонна бумаги упадёт на тебя и долетит до палатки как лавина. В общем, сейчас в октябре, доставать что-либо с подоконника не требовалось. До сессии было очень далеко. Вове не нравился только встроенный шкаф в короткой стене. Но рубашки и джинсы тоже должны где-то жить. Он снял дверцы со шкафа и успокоился. Так стало отчего-то лучше. Друзья улеглись в палатку и уснули около четырёх утра. Дверцы-створки выставили на кухню, где курил весь этаж. Их быстро положили на разбросанные кирпичи превратив в скамейки. Кто-то из курильщиков, наверняка Миша, ушёл за чайником, что звал за поворотом коридора. Юлиан в шутку закурил чай, засыпав его в сигарету вместо табака, Костя вдарил медиатором по джетроталу. Банки наполнялись окурками, взгляды, как всегда были обращены через окно на кладбище, соседствующее с общагой.
***
Что я ожидал от встречи выпускников на двадцать лет окончания медакадемии? Накануне во время приёма душа думал об этом. Я ждал, что три четверти гостей не будут проявлять активного интереса ко мне, да и я к ним. Ждал, что буду избегать некоторых товарищей, что не были мне друзьями и не верил, что они изменились в лучшую сторону. Мне казалось, что встреча быстро распадётся на небольшие тусовки по группам студенческим или неофициальным дружеским компаниям. Кто с кем бухал, кто с кем водился двадцать лет назад. Мне виделось, что я буду одним из немногих, кто пришёл впервые, основная когорта была бы завсегдатаями, если так можно сказать о пятилетних встречах. Не помнил я и имён многих сокурсников, не хотел попадать в неловкие ситуации. Был уверен, что некоторые оригинальные личности, с кем дружил либо хотел всегда дружить, не придут на такое попсовое действо. День должен был быть очень жарким, что несомненно тоже отпечаталась бы на ленивых разговорах и постоянном приёме холодных напитков. Я не хотел без устали выпивать и в целом не хотел сидеть за столом дольше приветственной речи. Я не хотел тонуть в история о коронавирусе и спорах о разных вакцинах, а может и с антипрививочниками. Всё это лишнее, крадущее время. Ждал только я увидеть своё собственное поведение. Как я справлюсь представить себя им. Насколько честен буду с собой. Смогу ли просто получить удовольствие. Не сравнивать, не болтать без умолку, не подкалывать никого. Пожать руки, обняться. Улыбнуться. Что если не придут мои потерявшиеся друзья? Мои одногрупники? Что я буду делать, если явятся только те, о ком я позабыл?