«Где ты была?»
«Отец взгляни! Пожалуйста. Это упало с неба около пруда Виссера». Я протягиваю клочок бумаги.
«Да, да, я знаю», – говорит он, – у меня уже есть такой образец – тебе не нужно было доставать его для меня».
Он говорит гораздо больше…
…но мой голландский, не достаточно хорош для полного понимания…
…перед тем как он смотрит в один из своих маленьких микроскопов, он регулирует расстояние предметной иглы от линзы. Он протягивает мне микроскоп, и я смотрю.
Вся моя наполненная радость, улетучивается. Я пуста, как скорлупа. Я комкаю свое послание с небес, и оно черным песчаным дождем падает на пол.
Я сняла провода с головы, не дожидаясь Коры, которая крикнула: «Эй!» Ян смотрел на экран, пока он не погас. Затем перевел взгляд на меня.
Я не могла выдавить ни слова, мое горло сдавило.
Ян проинформировал: «В семнадцатом веке считалось, что случайные обрывки бумаги действительно падали с небес и они на самом деле были похожи на бумагу по составу и толщине. Левенгук обследовал одну из них в 1678 году и обнаружил, что это были маленькие листики сушенных водорослей, обожженные солнцем и достаточно легкие, чтобы их можно было поднять в воздух и развеять ветром. Он пропитал часть такой «бумажки» водой и выяснил, что это водоросли. Затем он провел процесс в обратном направлении, чтобы создать «такие послания», он просто высушил свежие водоросли. Думаю, что это то, что он показал Марии, скорее всего так. Елена, ты так поняла его объяснения?»
«Нет, – ответила я, – все, что я смогла понять, разбило мое сердце. Наихудший вид эмоционального состояния: неожиданная надежда…и тут же внезапно разбитая вдребезги».
Мы вот также с Лейлой думали, что моему отцу становится лучше…
Кора спросила: «Значит никакого диалога вообще? Ничего, ничего?»
«Увы, ничего», – солгала я. У меня не было сил пересказывать разговор отца с дочерью, да и вообще, Ян уже все объяснил.
Кора сказала сердито: «Ну, если у тебя нет никакого диалога из этого сеанса, как насчет того, чтобы сделать еще один сегодня вечером, ты говорила, что твой самолет улетает ближе к полуночи, так что, если ты…»
«Кора! – резко прервал ее Ян, – не стоит, разве ты не видишь насколько она слаба сейчас?»
«И кто именно, Ян де Кнайт, дал тебе право здесь командовать? В последний раз, когда я уточняла этот момент, ты прикреплен к проекту только до тех пор, пока мы с Еленой…»
«Неужели у тебя нет чувства справедливости по отношению к Елене? Она…»
«Прекратите! – вмешалась я в их перепалку, повышая свой голос настолько, насколько была в силах. – Я сделаю сегодня еще один сеанс».
Я уже решила, что я это сделаю. Что угодно.
Кора, ставшая теперь такой угодливой и милой, когда я потакаю ее желаниям, принесла мне бутерброды, печенье и кофе, оставив все это около кушетки. Я сказала ей и Яну, чтобы они не возвращались часа три как минимум; мне нужно было поспать. На самом деле я проспала всего час, настроив так свой будильник.
Я позвонила в авиакомпанию и перебронировала свой рейс на завтрашний вечер, искренне надеясь, что к тому времени я точно улечу домой.
Существует много видов депрессии. Дистимия или хроническое депрессивное расстройство, часто, но не всегда, это бывает в семьях. Наука только начала открывать генетические причины. Дистимия варьируется от легкой, но при этом хронической, до суицидальной. Она может, как у Лейлы, варьироваться по интенсивности, в зависимости от разных событий.
Ситуационная депрессия, с другой стороны, вызвана конкретной ситуацией. Часто это может быть облегчено изменениями в состоянии депрессивного человека, это обратить к нему большее внимание или просто воспользоваться самым старым из всех лекарств – временем.
Но время Марии ван Левенгук, не помогало. Она гордилась тем, что была полезна своему знаменитому отцу, но ощущать гордость – это совсем не то же самое, чем ощущать себя любимой.
Осторожно, подключив свой мозг к аппарату Коры, включила его и легла на кушетку.
Неся небольшой букет диких цветов, я иду через рыночную площадь, мимо Ньиве Керка. Звонят колокола, но я не подымаю взгляд. Обогнув церковь, я вхожу на кладбище. Виллем конечно здесь не похоронен; я никогда не узнаю на каком поле боя он погиб, и кто его похоронил, если вообще было ли такое. Я иду к могиле своей матери.
На самом деле я не скучаю по ней; ведь это было так давно, и я была всего лишь ребенком, когда она умерла. Но это тихое место, где не заметна печаль.
Виллем, Виллем, Виллем…
Здесь были еще два человека, которые оплакивали своих близких. Мария их даже и не заметила. Я подождала, пока они уйдут.
Если бы Виллем был жив… если бы не было войны… если бы церковь не была такой, как ее характеризовал отец: «Домхейд, Ваанвурстеллинген…» Отец всегда прав…
То, что я собиралась сделать, было и запретным, и опасным. Опасным потому, что поначалу в сцепке Мейера, такое пытались сделать три получателя. Двое из них были в норме, если бы не их полное истощение сил.
Наклонившись, положила на могилу цветы и когда я выпрямилась, Виллем стоял передо мной. Мир закачался на своем фундаменте.
На протяжении десятилетий, науке было известно, что материя мозга работает на квантовом уровне. Уже более века известно, что квантовые уравнения работают независимо от времени. В прошлом или будущем – это не имеет значения. С библейских времен люди, которые почти ничего не знали о науке, знали о разумах, которые могут порождать такие иллюзии, что их зрители по-настоящему считали их реальными. Ложные представления, галлюцинации (голланд.) обычно вызываются болезнью, аномальным состоянием в разуме.
Я – аномальное состояние, в разуме Марии.
Разворот – это перенос ее воспоминаний в мой мозг, передача моих образов в ее мозг – это не так уж и сложно, как должно быть. Не сложно, если созданный образ силен и оба человека достаточно внушаемы. Это запрещено, потому что прошлое считается священным, смотри, но не трогай. Даже прошлое в памяти.
«Виллем?» – спросила я.
«Я люблю тебя!» – говорит Виллем мне. Его тело колеблется, мерцает; он призрак, он ангел. Я знаю это. Это не важно. Он же здесь. Он идет ко мне.
Я делаю шаг к нему, а он двигается назад.
«Нет, Мария», – предупреждает он. А затем, как будто для этого требуется вся его воля, он выдыхает: «Я жду тебя». И исчезает.
Я падаю на колени, рыдая от ужаса и радости.
Я больше не могла этого выносить. Мое сердце бешено колотилось, мое дыхание стало таким затрудненным, что я пришла в ужас от того, что это вовсе не закончится. Я не могла встать с койки, чтобы выключить оборудование и даже не могла дотянуться до соединительных проводов, чтобы их выдернуть. Третий получатель из тех, кто пытался такое делать, выжил, но уже никогда не был прежним. Я не могла дышать. Я…