И во всей этой истории на меня ложится парадная роль «выявляющего». После чего Кристоф, как уже говорилось, валит в свой фатерлянд, а я пересаживаюсь в кресло главы московского представительства. Проработав в России два, максимум три года, я навсегда перебираюсь в головной датский офис, где и получаю свои датские бонусы, датский дом с прислугой и, может, даже женюсь на Магде. И хотя Магда ничем не лучше Хелен, Светы и Юли, я это сделаю. И не потому, о чём подумали вы. А потому что я очень давно понял: я хочу будущее. И не такое, когда вся твоя квартира — это тридцать три квадратных метра, заставленных пустыми бутылками, а в нагрузку к ним — пьющая мать и дерущийся с ней отчим. И не такое, когда ты вынужден выживать в хрестоматийном Бирюлёво, откладывая в год по копейке на приличный «мобильник» и джинсы. А такое, где есть нормальная, обеспеченная жизнь: яхты, лейблы, машины. Солидный банковский счёт. Хорошая кредитная история. Ежемесячные поездки в Швейцарию, куда ты срываешься, не задумываясь, сколько денег на твоём банковском счету. И за это я не то, что Свету, Хелен и Юлю продам — я заложу свою душу.
«Ну что, встать и взять Юльку напоследок? Больше ведь не увидимся…»
Расстегнул пуговицы рубашки, начал вставать. И тут Юлька всхрапнула. Представляете? Эта стерва всхрапнула! Желание тут же исчезло. Хмыкнув, снова сел в кресло. Перевёл взгляд на бокал, забытый Юлькой на подоконнике. Виски в стакане напоминал янтарь, что и вернуло меня мысленно к женским глазам точно такого же цвета.
Лена… Елена Ларионова. Нет, что-то всё-таки есть в этой забавной девочке. Вообще, её можно описать целой кучей слов, но мне проще закрыть глаза и представить её прозрачное лицо и сексуальную линию тела. Интересно, какая она? И — какого чёрта она вмешалась в это дело с «крысятничеством»?
***
О том, что Ларионова может иметь в этом деле свой интерес, мне походя рассказала Сиротина. Сдала так, мельком. Но сначала я проводил глазами уплывающую от меня Ларионову, зависая в коридоре с Сычом. Слушал сплетни, поддакивал, и, вонзая ногти в ладонь, смотрел вслед уходящей от меня Ларионовой. Смотрел, смотрел… факт, она меня сделала. Я понял, что понравился ей, но это абсолютно не помешало ей лихо отбрить меня и непринуждённо-стремительно свернуть к шапочному знакомству всю намечающуюся интимность.
— Лёха, ты выглядишь так, точно к зубному идёшь, — отметил выражение моего лица Сыч (кстати, довольно остроумно).
— Да ладно. — Я рассмеялся. Подождал минут пять, потом сослался на занятость и отправился прямиком к Сиротиной. Приоткрыл дверь её кабинета: Таня фривольно раскинулась в кресле и, фальшиво мурлыкая «maybe, maybe…», точила пилкой ногти. «Ты бы здесь себе ещё и педикюр сделала», — невольно подумал я.
— Здравствуй, Таня, как поживаешь? — Я прошёл и опустился на стул напротив её кресла. Таня вскинула на меня свои ясные голубые очи.
— Ой, Лёшенька, здравствуй! — пропела Сиротина. Заметив мой красноречивый взгляд, брошенный в сторону пилки, рывком выдвинула ящик стола. Запулила туда пилку, после чего уселась в кресле поглубже, поставила ноги поровней и с готовностью (я вся ваша!) воззрилась на меня. — Лёшенька, как поживаешь? Ты так долго меня не навещал. — («Я вообще тебя не навещал — ты всегда сама приходила, чтобы под любым предлогом утащить меня в свой кабинет или в кафе напротив.») — Может, чаю? А хочешь, сходим в кафе? — и Таня сладко зажмурилась.
— Нет, Тань, спасибо, но в этот раз я к тебе ненадолго и исключительно по делам. — Таня всем телом изобразила обиду. — Расскажи мне, что ты знаешь про некую Ларионову?
— Э-э… это которая из «Ирбис»?
— А что, у тебя ещё какая-то есть? — изогнул бровь я.
— Нет, другой нет, — квакнула Таня.
— Вот и расскажи мне всё, что ты знаешь, про эту твою, единственную. — Я взял в руки канцелярскую скрепку, бесхозно валявшуюся на Танином столе.
— В смысле? — насторожилась Сиротина.
— В смысле, кто она? Какая она? Где живет? Чем занимается?
— А можно поинтересоваться, зачем это тебе? — нахохлилась Таня. — Вообще-то, мы с Ленкой дружим.
«Да кто бы сомневался, что ты именно это и скажешь!»
— Можно… Поинтересоваться, конечно, можно, Тань, но ты уж не обижайся, если я тебе не отвечу. Ну, так что, есть у тебя информация для меня, твоего старого друга? Или мне к Спицыну обратиться?
— А зачем к Сычу… э-э, то есть, зачем к ВладимВадимычу?