Я расхохотался.
— Подожди, как ты Спицына окрестила?
— Это не я, — моментально открестилась от удачной выдумки Таня.
— А кто?
— Ну, предположим, Ленка… Ларионова. А что?
«А я не ошибся с ней: восхитительная девчонка. Интересно, а меня она как назвала? Впрочем, какая разница, если мы это скоро узнаем? А если что — и подправим…»
Я улыбнулся. Отловил косой Танин взгляд и быстро исправил лицо:
— Ну, так что с Ларионовой?
— Ну, есть у меня кое-какая информация, — нехотя начала Таня. Я сделал бровями знак, мол, не томи. — Ну, Ленке уже двадцать шесть. И она никогда не была замужем. Но у неё постоянный есть, симпатичный такой. Архитектор. Довольно взрослый дядька. Работает на богатых людей. На очень богатых людей, — подчеркнула Таня.
— Ну, дальше, — поощрил я Сиротину, — не останавливайся на достигнутом.
— Да что рассказывать-то? — ощерилась Таня. — Я же не архитектор и с ней не сплю… Дай хоть направление, в каком копать?
— Школа. Институт. Увлечения. Как она в профессиональном плане? Знание языков? Ларионова датский знает?
— Не знает, — помедлив, сказала Таня, — Ленка только английский и знает.
— И как, прилично знает? — Я разогнул металлическую скрепку.
— Прилично, — призналась Таня. — У Ленки экономика и бухгалтерия в нефтегазовом на английском шли. GAAP там, IAS, аналитика… и всё такое. — Таня поморщилась.
— И всё такое… А как Ларионова по работе? — Я свернул из Таниной скрепки фигушку.
— Да нормально, вроде бы. Я лично не жалуюсь.
— Не жалуешься? То есть Ларионова делает что-то для тебя? — Из фигушки я слепил розочку. — И что именно она для тебя делает, если не секрет?
— Не секрет. Твою Ларионову взяли в «Ирбис» в помощь лично мне. Она отвечает за программы продвижения. Именно поэтому она в двадцать четыре года «поднялась» до замдиректора по партнёрам, — Таня презрительно фыркнула.
— Тань, а скажи-ка, я правильно понял, что по баблу, откинутому на продвижение, именно Ларионова пишет отчёты? Это ведь часть её работы? — Я распрямил скрепку и упёрся взглядом в Танину переносицу. Сиротина моментально подобралась на стуле:
— А ты с чего это взял, Лёш?
— А я не брал, Таня. Это ты мне сказала, ну, а я выводы сделал.
Таня испуганно раззявила рот.
— Держи, — я вручил скрепку Тане. — Ну, так что с Ларионовой?
— Да не знаю я её хорошо, — заюлила Сиротина. И тут в её глазах промелькнул боевой огонёк. — А хочешь, я запрошу на неё информацию у «безопасников»? Скажу, у руководства к Ларионовой претензии есть.
«Ого! Удар ниже пояса. А как же женская дружба, Таня?»
— Нет, не хочу, — покачал головой я, — мне с тобой интересней. Кстати, а вы в кафе с Ларионовой ходите?
— Ну да. Мы иногда обедаем. А что?
— И — что заказываете?
— Ну, я беру суши, компот… то есть фреш, — исправилась Таня, потому что слово «фреш» звучало лучше, чем «компот».
— Да не ты — Ларионова. — Я с интересом наблюдал за Таниными потугами.
— А-а… ну, Ленка иногда салатик берёт. Или кофе с мороженым. Вообще-то, у неё Макс хорошо готовит, так что Ларионова у нас всегда и сытая, и довольная. — В последнюю фразу прокрался намёк на похотливые обстоятельства.
«Значит, у Ларионовой с архитектором всё серьезно? Жаль. А я-то собирался её в Дании к интиму склонять… Впрочем, ничего не потеряно!»
— Вино заказываете? — задал следующий вопрос я, взяв новую скрепку.
— Я — нет! — гордо бросила Таня.
«Правда? А мне твой Сыч поведал, как ты на очередном корпоративе в одно рыло выкушала литр „Mouton Cadet“ и даже не закусила».
— А Ларионова? — не дрогнул я.
— И Ларионова нет. Ленка у нас пить ваще не умеет.
— В каком смысле «пить не умеет»? — Я поднял на Таню глаза. — Твоя Ларионова что, потом песни поёт? «Maybe, maybe…»? Это ваш с ней любимый репертуар от Suede в столичных караоке?
— Нет, — Таня обиженно шмыгнула носом, откладывая мою скрепку. — Ленка не пьёт, потому что она быстро хмелеет. Она от спиртного становится такая, такая… дерзкая, одним словом. — Таня игриво закатила глаза и бодро прищёлкнула пальцами. А я отчего-то подумал, что эту привычку Сиротина слямзила у Ларионовой. Только у той девочки это получалось изящно, а у Тани — топорно.
— Понятно. Ну, и последний вопрос, — перешел к финальной стадии допроса я. — Вообще, какая она, Ларионова?
— В смысле?
— Ну, жадная, добрая? Честная, искренняя? А может быть, недалёкая? — предложил свои варианты я. В глазах у Сиротиной промелькнула житейская хитрость. Тане явно хотелось соврать, но она была опытной бабой и отлично понимала, что я и сам могу докопаться до правды.