Вакутагин не хотел в гости, он хотел домой. Впервые за всю свою службу он пожалел, что стал поваром.
— Товарищ старший лейтенант! Рядовой Нелипа по вашему приказанию прибыл!
На этот раз Смальков решил действовать издалека. Поняв, что между рядовым и лычками существует загадочное свойство существовать отдельно, он не хотел наступать на эти грабли снова.
— Значит, ты сколько у нас уже служишь?
— Две недели.
— А вообще?
— А вообще — полтора года.
Сейчас или никогда — Смальков рискнул:
— За две недели, Нелипа, ты зарекомендовал себя… В общем, будешь сержантом, Нелипа!
— Есть!
— Что, вот так сразу? — не поверил своим ушам старший лейтенант. — И отнекиваться не будешь?
— Отнекиваться от чего?
— Ну… Что, мол, не хочешь быть сержантом, причины всякие уважительные?
— Какие ещё причины? — не понял Нелипа. — Нет никаких причин, товарищ старший лейтенант.
— А я в тебе не ошибался. Ты действительно — зарекомендовал себя. Так и запишем… Не-ли-па!
Глава 12
Вечером в казарме у каждого свои интересы: молодые пытаются успеть всё сделать до отбоя, а старики — взять от армейской жизни то немногое, что в ней есть. По телевизору, будто насмехаясь над солдатами, упорно не хотели показывать ничего, кроме военной техники, будто за окном казармы они видели что-то другое. Вертолёт, распиливающий небо двумя винтами, пересекал диагональ экрана. По задумке режиссёра, таким образом был более очевиден факт продажи нашей техники одному из страждущих без вертолётов государств.
— Видал, Кабаныч, каким спросом наша технике в мире пользуется? — восхитился Гунько.
— А то! Ми-8, что ли? — попытался блеснуть эрудицией Кабанов.
Блеск был тут же заляпан Фахрутдиновым.
— Не, это Ми-6 — «корова», Ми-8-Т — он меньше…
— Ми-6 — «корова»? — Поток знаний от духа поразил дедушек в самую пятку.
— Его в десантуре все так называют, ему для взлёта разбег нужен, он же здоровый, транспортный, — продолжал делиться тайным знанием Фахрутдинов.
— А ты откуда, Фахрутдинов, знаешь, как его в десантуре называют? — смутил духа Кабанов.
— Да так… читал…
Много читающий о десантниках дух, вероятно, читал и методику подшивания подворотничков, а сразу после прочтения практиковался в этом нелёгком деле долгими зимними вечерами под Бугульмой.
Мастерство, с которым он орудовал иголкой с ниткой, выделялось не только на фоне неуклюжих потуг его сверстников по сроку службы.
Пожалуй, Гунько, засмотревшийся на ловкие движения иголки в руках Фахрутдинова, не подшил бы лучше.
Двое мужчин мёрзли у КПП не просто так. Они делали это со значением. Тот, который был больше в высоту и ширину, мёрз в помощь тому, который был мельче в обоих измерениях.
Майор Зубов, направляющийся к своему стоящему неподалёку «жигулёнку», был шансом на то, что сроки их замерзания обретут какие-то конкретные ожидания.
— Слышь, майор!. Ты, часом, не Староконь?
— Нет, а в чём дело? — Зубов Староконём не был, но мужчины его заинтересовали. Пока Староконь был замполитом, Зубова интересовали любые мужчины, слоняющиеся под его частью и знающие фамилии личного состава.
— Да так, ничего, а Староконя не знаешь? — упорствовали посиневшие мужчины.
— Ну, допустим, знаю, — состорожничал майор. — А зачем он вам?
— Привет от Вальки передать надо, — съязвил который покрупнее.
— Ага… Большой такой привет! — подтвердил мелкий.
Зубов начал понимать, кто и зачем ждёт его зама по политической и даже в каком-то смысле воспитательной работе, но решил применить военную хитрость.
— От какой ещё Вальки?
— Он знает, от какой… Так он скоро выйдет?
— А он уже вышел, — нашёлся майор. — Ещё после обеда, по делам уехал, — продолжал вдохновенно врать Зубов.
— Ага, пока мы здесь, он, наверно, там — с Валькой твоей, — сказал тот мужик, что покрупнее. Судя по всему, он был призван в помощь для серьёзного разговора со Староконём.
— Не дай Бог — убью, — реплика маленького не оставляла сомнений в том, кто есть кто и зачем именно здесь. Свои кровожадные планы серьёзные мужчины решили привести в выполнение немедля, для чего и покинули свой пост у КПП и майора Зубова.
Похоже, Зубову скоро придётся искать нового замполита.
Сегодня вечером Вакутагин не смотрел телевизор. Вакутагин с расстояния в один сантиметр рассматривал подушку на своей постели.
Мысль о том, что до самого дембеля телевизор будет самым интересным, что он сможет увидеть, расстраивала его до крайности.