— Ну-у, если понравится, ещё раз встретимся, — промямлил замполит.
— Зачем?
— Н-ну… не знаю. — Шах и мат, Староконь был бит, причём играл он белыми.
— А раз не знаете, товарищ майор, тогда зачем предлагаете?
— Нет, я-то знаю, — попытался перехватить инициативу замполит, но было уже поздно, — вы же взрослая женщина…
— Вот! И как взрослая женщина я думаю о своём будущем, — перешла в атаку Лариса. — Поэтому повторяю вопрос: зачем нам надо встречаться?
— Может, я попозже зайду? — Рога, за которые попыталась ухватиться отважная медсестра, оказались не бычьими… Судя по блеянью, это был безобидный барашек. Кто бы мог подумать!
— Конечно, заходите. Если будет что предложить, — прыснула ядом напоследок Лариса.
Глава 18
Последний раз на подобную глупость Соколов решался в школе.
В школьном кабинете химии об экспериментах Соколова до сих пор напоминали подозрительного цвета пятна на стенах и потолке.
На этот раз ему предстоял опыт в области колдовства.
Единственное, что радовало, так это ассистентка. Режиссёры клипов для супермегазвёзд шоу-бизнеса просто-таки пооткусывали бы себе локти, если бы увидели происходящее в полумраке обычного сарая. Перед лежащим на сене телёнком, сложив ноги по-турецки, сидел Соколов в телогрейке. Вокруг него на блюдцах горели свечи, в одной руке у ефрейтора был бубен, в другой — тетрадь Вакутагина. Поодаль стояла симпатичная девушка Варя с набором мешочков разных трав.
— Блин, всё равно, бред какой-то — клоуном себя чувствую!
— Матрёнка себя ещё хуже чувствует, — наставительно заметила Варя, кажется, полностью уверовавшая в якутские методы народной медицины.
— Ладно, что там дальше? — вздохнул Соколов.
— Дальше написано: раскурить смесь из трёх трав, я уже приготовила.
— Как это раскурить? Я курить не умею, — Кузя сделал последнюю попытку выйти из игры.
— Там же написано! Поджечь и раздувать, чтобы тлело.
Постепенно сарай заполнился едким вонючим газом. У Матрёнки были две возможности: немедленно выздороветь или в муках умереть, услышав этот дикий запах.
Чувствуя себя даже не клоуном, а шарлатаном, Соколов принялся за заклинания.
— Манути, Юси, Кутанга, Хоморту…
Следуя инструкции, Варя подхватила бубен и принялась бить в него, стараясь попасть в такт произносимым Кузей заклинаниям.
Если бы Вакутагин случайно оказался в этом неприметном сарайчике, быть может, он бы понял, что Якутия не так уж и далеко.
У каждого человека есть своё место в армейской иерархии.
Кто-то майор, а кто-то — прапорщик. Кто-то, кто сейчас стал командиром роты, явно быть им не должен был. Проблема в том, что солдаты — они живые, и если очень долго этого не замечать, это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.
Умудрённый тесным общением с комроты, Гунько делился в паузах между затяжками с сослуживцами своим видением операции по борьбе с курением.
— Ты не знаешь Шматко, если он курить бросает, значит, все должны бросить…
— А если он худеть захочет, мы что, тоже на диете сидеть должны? — недопонял Нелипа.
— Почему курим? — Шматко явно подслушивал под дверью, иначе как он мог взяться именно здесь и именно в этот момент.
— Так мы же в курилке, — попытался отстоять свои права Гунько.
— Я вижу, что вы в курилке, я спрашиваю, почему курим? — продолжал следовать одному ему понятной логике Шматко.
— Товарищ лейтенант, здесь же разрешается, — не сказал — проплакал Лавров.
— Разрешается командиром и запрещается командиром, ваш командир кто?
— Но вы же запретили в туалете, — попытался выправить ситуацию Нелипа.
— Я запретил везде, где могу быть я. А я могу быть везде… Дым вреден везде, в том числе и в специально отведённых местах. Так что забычковали — и в урну. Делай раз! Делай два!
Сигареты были выброшены, но что-то продолжало гореть, вероятно, естественная тяга к справедливости.
— Но товарищ лейтенант, где же нам…
— Дома, — прикольнулся Шматко, — вернётесь домой, можете пить, курить. Хотя не советую. А здесь за вас отвечаю я — пришли вы годными к строевой, и уйти должны тоже годными к строевой, даже к двум строевым.
— Так мы уже годные, — обиделся Щур.
Что касается Щура, он, вероятно, уже даже несколько перележал срок годности.
— Это ты, что ли, у нас годный? — смерил Шматко Щура. — Сто подъёмов с переворотом сделаешь?
— Никак нет.
— А если кто сделает? — почувствовал свой шанс Гунько. — А если кто сделает сто подъёмов?