Впрочем, он обходился и без него. Подобного вторая рота ещё не знала… Вторая рота во главе со Шматко, построенная в казарме, была единственной прямой линией в казарме. В результате тотальной ревизии, предпринятой Кудашовым, посреди казармы высились завалы из матрасов и тумбочек, содержимое последних было вывалено на пол.
Перед строем прохаживался капитан Кудашов, за неимением стека обходившийся перчатками.
— Если вы называете это порядком, то что же тогда беспорядок?!
Постели не отбиты! Под тумбочками пыль! Дневальный не пострижен!
Не знаю, что здесь было до меня, но с этой минуты всё будет по-другому!
— Товарищ капитан, парко-хозяйственный день у нас по субботам, то есть завтра…
Кудашов решил внести нотку здравого смысла в замечание Шматко.
— Завтра, товарищ лейтенант, будет завтра!
— Ага, а послезавтра — послезавтра, — подсказал капитану голос из сторя.
— Кто сказал?! Я спрашиваю, кто там, в строю, вякнул?! — Вякальщик молчал. — Стало быть, никто? Отлично. Открываем оружейку, солдаты получают оружие. Бежим марш-бросок.
— Товарищ капитан, у нас нет марш-броска по плану, — по крайней мере, в планы Шматко марш-бросок не входил.
— План утверждает командир роты, — просветил капитан Кудашов. — Ещё раз повторяю: марш-бросок, шесть километров.
— Так холодно ж, товарищ капитан, — попытался разжалобить нового ротного Бабушкин…
— В противогазах! — отрезал Кудашов.
Солдат ничем не хуже моряка. Своего тоже видит издалека.
Спящий в одном из купе солдат спал здесь не случайно. Он дожидался правильной команды. Соколов, запихнув тяжеленный чемодан под полку, небрежно бросил так, чтоб полпоезда вздрогнуло:
— Рота, подъём!
— Куда подъём? Какой подъём? — Вакутагин — а это был именно он — умудрился растерять армейские привычки всего за десяток дней свободы…
— Товарищ рядовой, когда входит старший по званию, военнослужащий должен вставать! — всё ещё не открыв глаза, Вакутагин беспрекословно выполнил команду. Всё так же, не видя Соколова, Вакутагин постепенно приходил в норму уставных отношений.
— Извините, товарищ, — необходимость обратиться по званию заставила Вакутагина открыть глаза. — Сокол?
— Я вам не Сокол, а товарищ ефрейтор.
— Кузя… Кузьма!
— Что? Проснулся? Ну, здорово, тундра, — объятия друзей были искренними, каждому стало чуть легче. Всё ж таки возвращаться вдвоём — совершенно другой расклад.
— А как ты здесь? У тебя же билет на другой поезд…
— «Захват-2» смотрел? Меня с вертолёта на крышу высадили, — совершенно серьёзно сообщил Соколов, — я окно выбил.
— Не, я серьёзно, — докопался Вакутагин.
— Да поменял я билет, — сдался Соколов, — из отпуска и так тоска возвращаться, да ещё одному… У тебя свободно?
— Свободно.
— Так чего ты меня на пороге держишь?
Конечно, стадо антилоп перемещается с куда большим изяществом и скоростью. Зато только солдаты могут преодолевать большие расстояния в противогазах.
— Бежим, бежим! — подбодрил роту Гунько. — Щур, ещё раз увижу, что жрёшь снег!.
— Так пить хочется…
— А гланды потом назад запихивать не хочется?! Бегом! Никто не останавливается, все бегут! Автоматы в снег не роняем!
Знай, куда они едут, кто знает, быть может, Соколов и Вакутагин придумали бы способ несколько отложить своё возвращение в часть.
— Ну, рассказывай, — решил расшевелить соню Соколов, — как отдохнул?
— Отлично отдохнул. На охоту ходил. На рыбалку ходил. А ты как? Куда ходил?
— Да так. В основном дома, — вздохнул Соколов.
— А-а, ну да, с девушкой своей. У меня, кстати, вот, — Вакутагин извлёк из чемодана объёмистый пакет и передал Соколову, — всё из твоего чемодана, все твои подарки…
— И у меня, — пакет примерно того же объёма проследовал в обратном направлении, — вот, здесь всё твоё, там только это, травы не все, рассыпались, наверное…
— Пользовался? — Вакутагин внимательно осматривал бубен.
— Да ты чё? Я ж говорю, рассыпались…
— Пользовался, — для верности Вакутагин обнюхал шаманский инструмент, — я же вижу, помогло?
— Ваня, я ж не умею…
— Из тебя, Кузьма, хороший шаман получится, ты добрый.
— Ладно тебе, — засмущался Кузьма, — слушай, а чего это мы сидим, у меня же наливочка вишнёвая…
— Не, я если сейчас выпью — сразу свалюсь, у нас же сейчас ночь…
— Да она не крепкая, ты попробуй, — личный пример, как всегда убедил лучше слов, — на, пригуби!
— Вкусно…
— Я ж говорю, мама делала, ты подожди, я сейчас за стаканами сгоняю…