— Может, догоним?.
— До поворота, если хошь, подкину. Назад — нет…
Странным образом меняется отношение мужчины к снеди, собираемой им в дорогу мамой, женой или любимой женщиной. В момент сбора, когда стремительно опустошается холодильник, а также несколько соседних продуктовых магазинов, кажется, что всё происходящее, — специальный вид пытки. Но стоит подойти времени обеда, как объём собранных в дорогу или на службу припасов превращается в подарок судьбы, особо ценимый холостыми сослуживцами.
— Значит, так, — начала инструктаж Эвелина, — ночью постарайся на улицу не выходить…
— Как это — не выходить? — сопротивлялся Смальков. — А смена часовых? А проверка постов?
— Ну, значит, меньше выходить. Часовых поменял — и быстренько домой, то есть… это… — в караулку, а посты обойдутся, чего их проверять?
— Так положено же, — вспомнил устав лейтенант.
— Положено людей в нормальные дни в караулы ставить. — Эвелина всё ещё оставалась под властью гороскопа. — Валера, а можешь ты в карауле пистолет холостыми зарядить?
— Эвелина, прекрати…
— Всё, всё, всё. Молчу, молчу. — Мысленно Эвелина ещё раз прошлась по списку всех предосторожностей, которые нужно было предпринять в такой «чёрный» день. — Слушай, Валера. Я подумала…
Может, тебе, это… бронежилет надеть?
— Эвелина!.
Рыбалка для Шматко всё не начиналась. Он вышел на лёд и сел на рюкзак… Всё, что ему оставалось, это глазеть на черневшие вдалеке фигурки рыбаков. Шматко курил. Когда кончится пачка, всё, что ему останется, — это несолоно хлебавши возвращаться домой. Тарахтенье железного коня Данилыча немного развеяло мрачные мысли лейтенанта. Спешившись на берегу, Данилыч чуть ли не бегом направился к Шматко.
— Ты как здесь?
— Бегом через лес, твою мать, ты ж меня с собой взять не захотел… Вообще, тарантас твой в утиль сдавать надо. Разваливается под добрыми людьми…
— Я ж тебе говорил: держись, — безнадёжно попытался оправдаться Данилыч.
— А я, значит, не держался, да?!
— Ладно, давай располагаться, — попробовал добиться примирения прапорщик. — На рыбалку всё-таки приехали…
— Ну, кто приехал, а кто и на попутках добрался, — продолжал злиться Шматко, — так что за бензин только половину получишь…
— А мне за бензин вообще не надо. Только назад тоже на попутках поедешь. — Обиды обидами, а в разговоре таких людей, как Шматко и Данилыч, никакая обида не заставить потерять хоть копейку…
— Ну, ладно, ладно. — Шматко наконец-то тоже остыл, вероятно, из-за того, что зима, лёд, холодно, всё остывает достаточно быстро. — Доставай ледоруб, лунки сверлить будем…
— Здесь?!. Не — надо туда идти, — Данилыч явно хотел присоединиться к толпе рыбаков, расположившихся метрах в двухстах от берега.
— Ты что, слепой? Там, видишь, толпа народу сидит! А здесь свободно…
— А ты не думал, Шматко, почему они именно ТАМ сидят? — Шматко взял паузу для ответа — ему действительно надо было подумать…
Худшее, что может сделать молодой человек накануне призыва, — это смотреть кино про различных героев, которые стреляют направо и налево, переводя тонны боеприпасов. Пуля в отечественной армии — не столько дура, сколько лентяйка. Лежать ей неподвижно в цинковом ящике, лишь изредка совершая небольшие экскурсии до магазина автомата, с тем чтобы затем снова быть бережно уложенной на своё законное место. «Законное» — это не метафора, на то есть специальная бумага, где какая пуля в какое время обязана находиться. И если её там не окажется… Могут и часть расформировать.
Сержант Нелипа, будучи уже дедушкой, знал это хорошо, потому, выдавая оружие заступающему караулу, с тревогой ждал последнего в строю — рядового Щура.
— Всё, товарищ младший сержант, я готов, — с гордостью заявил гроза офицеров и сержантов. Повесив на плечо автомат, магазины Щур умудрился взять в охапку, вероятно, планируя использовать оставшиеся свободными ладони для более важного груза.
— А в журнале расписываться кто будет? — напомнил Нелипа.
Всё произошло так, как и должно было произойти, с учётом места, из которого произрастали конечности рядового Щура. Не успел Щур взять ручку, чтобы расписаться, как магазины с оглушительным грохотом упали на пол.
— Твою бабушку! Щур, ты в самом деле такой — или прикидываешься?
— Какой, товарищ младший сержант?
— Убогий… С руками недоразвитыми…
— Что происходит? — На шум прибыл Смальков.
— Да Щур магазины уронил — примета плохая, как раз перед караулом…