— Возьми запасной, на всякий случай, вдруг по дороге потеряешь…
И запомни, Соколов, на будущее: если со Смальковым что-то происходит, немедленно докладываешь мне. Запомнил?
— Так точно!
— Дуй быстрей!
Утро пришло слишком быстро, Смальков тоскливо посмотрел на часы — дальше оттягивать рапорт было глупо. Попадёт дважды: один раз — за патрон, а второй — за поздний рапорт. Пересилив себя, Смальков снял с рычагов телефонного аппарата трубку…
— Подождите, товарищ старший лейтенант, не докладывайте, нашли, — еле переводя дыхание, Соколов торжественно протянул старшему лейтенанту патрон калибра семь шестьдесят два.
Трубка снова упала на рычаг.
Некоторые женщины находят истинное удовольствие, созерцая с аппетитом поглощающего пищу мужчину. Любимого мужчину. Стресс Смалькова не прошёл бесследно — почему-то он очень проголодался.
Хорошо, когда твоя подруга может накормить целую роту, причём в любое время суток.
— Ну? И как прошёл караул? — невинно поинтересовалась Эвелина.
— Нормально. Никаких происшествий, — нагло соврал старший лейтенант.
— Что, совсем-совсем никаких?
— Абсолютно. Так что ты зря волновалась.
— Странно, — Эвелина хорошо знала, что волноваться стоило.
— Ничего странного, — упорствовал Смальков, — лишнее доказательство, что все эти гороскопы — просто сказки для взрослых. Судьбу, Эвелинка, предсказать невозможно. Наша судьба в наших руках.
— А хочешь, предскажу твою судьбу на сегодняшний вечер?
— Опять по гороскопу? — Смальков явно напрягся…
— Не обязательно, — успокоила Эвелина лейтенанта. — Ты же сам сказал: наша судьба — в наших руках. — Эвелина обошла вокруг стола и крепко обняла Смалькова. — Так вот, твоя судьба, к счастью для тебя, — в моих.
Глава 26
Такие бумаги этот кабинет, так же как и его хозяин, ещё не видел.
На этот раз документы были не из штаба, а из госпиталя. Зубов ещё раз пролистал бумаги. Понял, что понять что-то в медицинской терминологии он не в состоянии, и решил переключиться на медсестру, притащившую гору макулатуры майору.
— Грипп? — Это было единственное слово, которое майор разобрал.
— Грипп. В городе объявлена предэпидемическая ситуация. Школу на карантин закрыли, два детских садика, в этом году даже позже, чем обычно.
— А у нас что слышно?
— Пока не так страшно, — утешила Щекочихина, — среди солдат всего три случая: двое в первой и один — в третьей роте. Все трое были на выходных в увольнении, я их сразу госпитализировала, но они, естественно, общались с кем-то из сослуживцев. Так что возможны ещё случаи…
— Как же это не вовремя! — распереживался майор. — Новые случаи нам сейчас совсем не нужны. Проверка на носу, все должны быть в форме… А что среди офицеров?
— Офицеры пока держатся. Только один заболевший. Смальков из второй роты…
— Смальков?
— Да. Со вчерашнего дня на больничном, — подтвердила Лариса, — грипп, он же не разбирает… Николай Николаич, надо провести разъяснительную работу в ротах… витаминов в рацион добавить, запретить увольнения, отменить физические нагрузки, занятия…
— Так, стоп-стоп-стоп, разошлась! А проверку ты что, тоже отменишь? — возмутился майор. — Ладно, насчёт витаминов и увольнений я дам команду. А разъяснительной работой ты сама займись. Всех больных, при малейших признаках, сразу изолировать…
Ну, и сама там поосторожней… — по-отечески обеспокоился Зубов.
Шматко беспокоился о здоровье личного состава иначе. Главным членом этого самого состава он искренне считал лейтенанта Шматко.
Бутерброды Шматко теперь ел быстрее, чтобы микробы заразы не успели на них сесть.
Чтобы добить ту заразу, которая уже успела закрепиться на поверхностях каптёрки, Соколов срочно покрывал всё некоей дезинфицирующей жидкостью, любезно предоставленной в санчасти.
— Подумать только, Соколов, ещё вчера человек ходил между нами, общался и трогал тут всё подряд… А сегодня ты узнаёшь, что он был разносчиком ужасных и болезнетворных бактерий! — Несмотря на философское настроение, лейтенант оставался начеку. — Дырокол тоже протирай! Он вчера тут весь вечер штамповал!
— А что с ним такое? — судя по принятым меркам безопасности, самое меньшее, что случилось со Смальковым, было заболевание сибирской язвой.
— Да непонятное что-то, — откликнулся Шматко. — Вроде как на простуду похоже, и горло сильно красное!
— Так, может, и не грипп? Чего ужасного-то?
— То и ужасно, что непонятно ничего, — поучал Шматко подрастающее поколение. — Грипп, он сейчас знаешь какой?! Не знаешь!