Звонок пел уже в третий раз за день. Кошмар Смалькова — бабка- пенсионерка — за время, прошедшее с последнего посещения, успела себя клонировать — на этот раз соседок было двое.
— Вы уж извините, товарищ старший лейтенант, мы ж не знали, — затараторила соседка, — и на лбу у вас не написано…
— Ничего страшного, — объясняться с соседками в планы Смалькова не входило, только вот дверь закрыть ему не дали.
— Извините, а вас как зовут?
— Валерий Геннадьевич, а что? — представился старший лейтенант зря. Раз назвался, значит, свой, раз свой — будет припахан по полной программе.
— Валера, ты не мог бы Терентьевне косяк подбить — отошёл маленько, там всего-то два гвоздя…
— А кто это? Терентьевна?.
— Во даёт! Глаза разуй! Стоит человек перед ним, а он не видит! — показала соседка номер раз на соседку номер два.
— А она что… немая? — Звуков до сих пор вторая соседка не издала ни одного. Собственно, не факт, что она что-то слышала.
— Нормальная она, просто стесняется с незнакомыми…
— А вы, значит, не стесняетесь?.
— Так мы ж уже знакомы, — разрулила первая соседка. — Ну так что, Валерка, подсобишь одинокой даме?
Хотя это и было маловероятно, но на этот раз звонок не звенел.
Эвелина воспользовалась ключом.
Картина ей открылась идиллическая. Смальков спал на диване, приглушённо работал телевизор, и только забинтованный палец на левой руке несколько омрачал общее впечатление.
Щелчок выключаемого телевизора разбудил Смалькова.
— А! Что?. Кто?. Эвелина…
— Ну, как ты тут?.
— Да… нормально вроде, — расслабился лейтенант.
— Отоспался? Отдохнул?
— В принципе да, — поскромничал Смальков.
— Видишь, а ты не хотел ехать, разве в общежитии тебе дали бы так спокойно поспать? Ну что? Я что, не жила в общежитии? Не знаю, какой там проходной двор? То один придёт, то другой… Дай это, дай то, кстати, а что у тебя с пальцем?
— С пальцем? А-а, ерунда, — легенду Смальков не продумал, — молотком стукнул.
— Каким ещё молотком?! — закончить допрос с пристрастием Эвелине не удалось — в дверь позвонили. В этот раз на амбразуру пошла Эвелина… На пороге её ждал целый выводок соседок.
— Эвелинка, вот! — Банка, протягиваемая соседкой, очутилась в руках Эвелины, прежде чем та поняла, что вообще происходит…
— Что это?.
— Редька с мёдом! От простуды — первое дело!
— Это жениху твоему, лейтенанту! — объяснила одна из соседок…
— Вот такой мужик! Работящий! — поделилась с Эвелиной первая. — Отзывчивый! Никогда не откажет, красивый, высокий!.
— Токо вот… худой больно, ты бы кормила его получше, что ли, — добавил голос из толпы.
— А я слышала, что худые — они в постели ого-го! — заметила соседка номер раз.
— Значит, так!! Вы почему свой пост покинули?! — Эвелина знала, как нужно разговаривать с бабками. — Я вот сейчас шла… А там лавочка возле подъезда пустая! Может, унесли уже! Ну-ка, семечки в руки — и шагом марш отсюда!
«…И вечный бой, покой нам только снится…» — вероятно, примерно так сказала бы Эвелина, если бы ей хотелось что-то сказать.
Глава 28
В пустой казарме — хорошая акустика: все команды хорошо слышны. Лишь на тумбочке — Фахрутдинов да рядом дежурный по роте Нелипа.
Вошедший в казарму Кудашов был в этой компании явно лишним…
— Смирно!. Товарищ капитан, во время моего дежурства…
— Где рота? — Кудашов считал, что в роте должно быть несколько больше двух человек…
— Все в санчасти, — доложил Нелипа…
— Нам же на стрельбище…
— Ночью животы у всех скрутило… от чеснока… Вы же сами всех заставили есть…
— А при чём здесь санчасть? — Про то, что чесноком можно отравиться, Кудашов не слышал, а в качестве профилактики гриппа такое острое блюдо должно было подойти…
— Медсестра сказала — ожоги, — Нелипа был безжалостен, — ожоги каких-то там пищеварительных путей…
— И что? У всех ожоги?
— Не у всех — осталось пять человек.
Кудашов был в нокдауне. Секундант, будь такой рядом, просто обязан был бы выбросить на ринг белое полотенце. Пока всё обошлось платочком, которым капитан вытер лоб…
— Вам нехорошо? — догадался Нелипа.
— Мне? Да, знаешь, чего-то, как-то… знобит, — ухватился за соломинку Кудашов. — Шматко здесь?
— Так точно!
— Передай ему, что я заболел, со вчерашнего вечера температура, — врал Кудашов вдохновенно.