— На отлично.
— Вот и отлично! Ты глянь, универсал какой. И стреляет, и арабский знает. Ты часом не моджахед, Фахрутдинов?
— Никак нет, я татарин… Товарищ майор, а может, Вакутагина привлечь?
— Зачем? Мы что тут, кашу варить приехали?
— Товарищ майор, он белку в глаз бьёт…
— Фахрутдинов, тут у нас не охотничья пукалка, тут оптика…
— Так у Вакутагина в голове вообще лазерная система наведения стоит. Если он без оптики белку в глаз бьёт, а с оптикой — вообще в ноздрю попасть сможет.
— Смальков, Вакутагина ко мне! Быстро! — отрубил Зубов.
— Фахрутдинов, так ты откуда арабский знаешь? — вернулся к теме лингвистической одарённости личного состава майор.
— В школе учил. Нас сначала французскому учили, потом француженка в декрет ушла, а заменить некем. Стали искать, оказалось, завхоз Коран на арабском читает. Вот нам его учителем и поставили.
— Понятно, ну, что там?
— Понимаете, я же недолго учил… В общем, тут пишут, чтобы прицелы больше пяти в ряд не складывать, когда влажность при хранении большая — тоже плохо… На солнце не оставлять.
— Ага, и детям не давать, — продолжил майор, — и в носу им не ковыряться… Это я и без инструкции знаю, ты читай, как его в боевую готовность привести.
— А всё. Здесь больше ничего не написано.
— Спасибо, Фахрутдинов, очень ты нам помог. Значит, так, Фахрутдинов, стели свой бушлат и дуй в машину — грейся. Вакутагин, на огневую!
Собственно процесс пристрелки прицела заключается в том, чтобы добиться такого его состояния, при котором, ежели цель оказывается в перекрестии, то и пуля ложилась бы туда же. Так что задача Вакутагина была проста — подкручивать настройку прицела до тех пор, пока это знаменательное событие не произойдёт. Естественно, между подкручиваниями он стрелял, а майор, глядя в бинокль, рассказывал Вакутагину, как далеко от цели ложатся пули.
— Эх, раз, ещё раз, ещё много, много раз! Хоть пять цинков расстреляем, не уйдём, пока не пристрелями… Прям поэзия, мать её, — сокрушался майор.
Выстрел раздался, почему-то не дожидаясь того момента, когда Зубов скажет, посмотрев в бинокль, как легла пуля.
— Алё, гараж! Ты куда лупишь? Я ж ещё корректировку не сделал…
— А тут и так всё понятно, вправо уходит…
— Как определил?
— Так видно, куда пуля летит…
— Как это видно? Это ж не трассер.
— Трассер, товарищ майор, и слепой увидит, — всё, товарищ майор!
— Что всё? Ты что, Робин Гуд, в яблочко попал?
— Никак нет! В яблочко командир должен попасть. Попробуйте, товарищ майор!
— Ну что ж… Попытка — не пытка.
Зубов лёг на освобождённый Вакутагиным тулуп, прицелился…
— Десятка, командир! — доложил Шматко, глядя в бинокль.
— Ни хрена себе, — тихонько сам себе сказал Зубов и громко добавил: — Учитесь, пока я майор! А то подполковника дадут, мне не до этого будет…
Бюрократия абсолютно точно может доказать, что, какую бы тяжёлую работу вы ни делали, оформить её результаты — значительно тяжелее, а потому, волей-неволей приходится признать, что главная работа — бумажная. Именно ею сейчас и занимались господа офицеры — оформляли документы по результатам апробации прицела.
— Пиши. Дистанция двести метров. Ветер умеренный, боковой…
Есть? — продиктовал Зубов замполиту.
— Есть. Подписывай, Николаич.
— Интересно, хоть под вечер наш «коллега» из округа проявится?
Тут, кстати, и его подпись нужна. Шматко, давай, найди мне этого «пассажира» хоть под землёй. Хватит его по части выгуливать. Пусть ставит свою корягу, и цурюк на хауз!
— Есть, товарищ командир! — скорость, с которой кинулся Шматко, была напрасной тратой энергии — в дверях он уже добежал до своей цели, тормозить пришлось в объятиях майора из округа.
— Извини, майор, — приезжий продемонстрировал забинтованную руку, — как говорится, сунул грека руку в реку…
— Слава Богу, только руку! Держи, майор! — На стол перед офицером лёг заполненный формуляр. — Только объясни мне, — продолжал Зубов, — для кого мы тут резкость наводили?
— Я ж говорил, для НИИ.
— Странный какой-то этот НИИ — прицел инструкцией на русском языке не обеспечил.
— Как не обеспечил?! — удивление было не наигранным, про инструкцию приезжий майор не знал, но быстро нашёлся. — Это не НИИ плохой, а ты молодец, раз без инструкций во всём разобрался, — благодарность тебе светит.