В Южной Осетии популярна история о том, как вскоре после выборов Эдуард Кокойты вернулся с Лубянки и сказал братьям Тедеевым, что он отныне будет работать прямо с Москвой, а им, если что, возместят расходы на выборы. Джамбулат Тедеев, единственный из братьев, оставшийся в живых (он главный тренер сборной России по вольной борьбе), подтверждает, что такой разговор имел место. Уже тогда будто бы Эдуард Кокойты заявил, что республике нужно две тысячи трупов, чтобы получить независимость.
Так или иначе, новый президент Эдуард Кокойты быстро укрепил личную власть. Братья Тедеевы были вскоре сняты со всех постов, а младшего, Ибрагима, и вовсе потом расстреляли во Владикавказе. Все потенциальные противники президента Кокойты так или иначе исчезали со сцены. Дмитрий Санакоев, участник войны 1991 и 2004 годов, бежал в Грузию, где стал альтернативным главой администрации Южной Осетии по грузинской версии. Бывший глава МВД Алан Парастаев оказался в тюрьме и после пыток признался по телевизору в подготовке покушения на дорогого и любимого вождя.
Популярным в Южной Осетии фигурам тоже приходилось плохо: в 2006-м, незадолго до перевыборов Кокойты, был взорван секретарь Совбеза республики Марк Алборов, тогда же произошло покушение на одного из самых достойных полевых командиров ЮО — Бала Бестауты. Очень возможно, что эти покушения действительно устраивались грузинским МВД или в ходе криминальных разборок, однако по крайней мере один раз списать убийство на грузин не получилось: в декабре 2007 года депутат парламента Южной Осетии Батыр Пухаев, критиковавший Кокойты, был похищен прямо со свадьбы, избит и брошен умирать на грузинской территории. Однако Пухаев выжил и заявил, что похитила его личная охрана Кокойты.
Москва перечисляла республике миллиарды рублей, однако в Цхинвали не могли даже отремонтировать водопровод, а народу рассказывали, что всю воду выпили грузины. Основой идеологии нового режима стала борьба с «грузинским фашизмом». Ополчение стало единственной работой для взрослого безработного населения.
Наиболее энергичные люди уезжали из региона. Те, кто оставался, были совершенно убеждены ежедневной пропагандой в том, что их бедность и нищета — плод козней Саакашвили и Запада, точно так же, как сторонники ХАМАСа и «Хезболлы» не сомневаются в том, что их бедность и нищета — результат агрессии Израиля; как и в случае Израиля, на обстрелы со стороны Осетии грузинское МВД отвечало огнем.
«Надо понимать, что такое Южная Осетия, — пишет Ахра Смыр, абхазский журналист. — Очень маленькая (даже по сравнению с Абхазией) страна, которая к тому же похожа на лоскутное одеяло. Осетинские деревни перемежаются грузинскими… Сравнили с тем, что происходит у нас, спустя 15 лет после войны. Тут — лето, отдых, туристы и море. Вооружённых людей на улицах нет. Страна отстраивается, кладут дороги и реставрируют здания. Там — мужики после работы надевают на себя камуфляж, разгрузку, обвешиваются оружием и идут на «смену».
Некоторое представление о целях и методах южноосетинской пропаганды может дать небольшой материал, опубликованный на сайте osradio.ru в марте 2008 года и посвященный выдворению из города грузинских торговок.
«Один из ветеранов войны, стоявший с автором этих строк, удивленно и не веря собственным глазам, произнес: «Никак военнопленных ведут!» Поняв, в чем дело, он с ухмылкой махнул рукой, не скрывая положительных эмоций…
Сопроводив колонну до поста в селе Тамарашен, сотрудники правоохранительных органов выпроводили торговок за пределы города… Эти меры также актуальны в условиях террористической угрозы со стороны Грузии. И уже несколько дней тишина утреннего Цхинвала не нарушается пронзительными криками. Горожане говорят: «Проживем без их молока и яблок. Зачем нам поддерживать экономику государства, которое нас терроризирует?»
Насилия хватало с обеих сторон. Два года назад, в Цхинвали, я была свидетелем дикой картины: на посту в Кехви грузинские полицейские избили осетина так, что его увезли в больницу. На следующий день, беседуя с замглавы МВД Грузии Мамука Кудава, я упомянула этот случай. «Это возмутительно, я разберусь», — сказал г-н Кудава, хотя было ясно, что разбираться никто не будет. Грузинские полицейские имели приказ применять насилие в ответ на насилие.
Вернувшись в Осетию, я спросила главу комитета по печати и информации Южной Осетии Ирину Гаглоеву о случае, предшествовавшем избиению на посту. А именно — за день до этого грузинский крестьянин, собирая в лесу хворост, подорвался на мине. Г-жа Гаглоева в ответ без тени сомнения заявила, что мину подложили сами грузины.