Та-ак…
Медленно отступая в сторону окна, я настороженно поглядывал по сторонам, дабы не упустить момент начала трансформации.
И — вот оно!
Сначала на поверхности журнального столика появилось темное пятно. Раскручиваясь по часовой стрелке, оно быстро увеличивалось в размерах, превращаясь в глубокую, бездонную воронку. Первой в воронку улетела папка с расписанием визита. Следом за ней соскользнул стакан с недопитым чаем. Затем — большая стеклянная пепельница.
Схватив за ручку саквояж, который тоже начал опасно крениться в сторону черной воронки, я отпрыгнул назад и упал в кресло.
Выскользнувшие из подлокотников бледно-розовые, похожие на гигантских дождевых червей, шланги зафиксировали мои руки и обернулись вокруг живота. Я едва успел бросить в сторону саквояж — чтобы врагам не достался.
Собрав все силы, я порвал один из шлангов, другой намотал на руку, в третий впился зубами.
Кресло подо мной исчезло, и я плюхнулся на пол.
С потолка посыпалась мелкая снежная крупа. Холодная и противная.
Я высунул язык и поймал одну из крупинок на язык.
— Не ешь меня! — в отчаянном ужасе воскликнула снежная крупинка. — Я тебе пригожусь!
Самое плохое, это когда они начинают говорить. Значит, пора совершить встречный накат.
Я проглотил не желавшую умирать снежную крупинку, встал на четвереньки и посмотрел по сторонам.
Где бар?
Бара не было.
Что за черт!
С сухим хлопком, напоминающим приглушенный выстрел, включился телевизор. Раздвинув руками бегущие по экрану полосы, на меня с укоризной взглянул толстый, с обвисшими щеками диктор.
— И не стыдно тебе?
Только не разговаривать с ними!
Я на четвереньках пополз прочь от телевизора.
— Ку-уда-а-а!
Диктор по пояс вылез из экрана, протянул длинную, как пожарный шланг, ручищу и ухватил меня за щиколотку.
Я дернул ногой, но он держал крепко.
Тогда я перевернулся на спину и что было сил заехал ему кулаком по носу.
Бред полнейший! Драться с призраком!
Однако сработало.
Диктор выпустил мою ногу и ухватился рукой за разбитый нос.
— Зар-ра-з-з-за-а… — процедил он, зло глядя на меня.
— Сам дурак, — ответил я и, выбросив перед собой руку с пультом, нажал на кнопку выключения.
Телевизор взорвался, будто внутри него сработал фугас.
Я упал на пол, руками прикрывая голову.
Мне нужен был бар. Нужен позарез. Накат шел по полной программе, и уже было ясно, что самому мне из-под него не выбраться. Но зеленые лианообразные растения опутали всю комнату, закрыв стены. В какую сторону ползти?
На красном ковре прорисовалась морда тигра. Зверюга сверкнула глазами и хищно разинула пасть с явным намерением откусить мне голову. Я боднул тигра и быстро-быстро пополз на четвереньках куда-нибудь подальше.
Бац!
Я головой ударился об угол журнального столика.
Больно. Но теперь хотя бы понятно: я нахожусь в центре комнаты.
На столике стоял огромный цветочный горшок. Торчавший из него цветок смахивал на невероятно разросшийся куст крапивы со стеблем толщиной в два пальца. Цветок склонился надо мной. Два широких листа с зазубренным краями сложились вместе и, шевелясь и причмокивая, будто губы беззубого рта, потянулись к моему носу.
Ну что за напасть! Этот тоже собрался кусаться.
Я схватил крапивный куст за стебель — руку будто разрядом электрического тока обожгло, — одним рывком выдернул из горшка и как следует встряхнул. На полированную поверхность столика посыпались комья земли.
— Ду-ура-ак! — противно заныл кустик. — Я не крапива, а конопля!
— Будет прикидываться-то, — криво усмехнулся я.
— Ты должен обо мне заботиться!
— С чего бы вдруг?
— Потому что ты в ответе за тех, кого приручил.
— Я тебя первый раз вижу.
— Да-а?… А кто меня в горшок посадил?… Расти, говорил, расти, набирайся дури!..
— Ты меня с кем-то путаешь.
— Ну да, — саркастически усмехнулся кустик. — Тебя, пожалуй, спутаешь!
— Я только сегодня приехал.
— И сразу собрался меня замочить!.. Ты киллер?… Скажи, сколько тебе заплатили, я дам вдвое больше!..
— Ты бар здесь поблизости не видел?
— Ты что, дура-а-ак! Я ж не пью!
Все, кранты! С несуществующим крапивным кустом разговариваю!
Что делать-то?
Я затравленно огляделся по сторонам.
— Отпусти меня! — потребовал куст. — А то вернутся мои парни!.. Я ткнул растение в горшок.
— И землицы подсыпь!
— Обойдешься!
— Все, мужи-ик, — мстительно зашипел куст. — Считай, ты — труп!..
И в этот момент зазвонил телефон.
Вот оно!
Я хорошо помнил, что телефон стоял на полке слева от бара! Точно! Значит, нужно ползти на звук!
И я пополз.
Пригнув голову, пролез под журнальным столиком. Отпихнул в сторону совсем некстати подвернувшийся под руку саквояж. Раздвинув зеленую поросль, нащупал рукой стену. Медленно поднялся на ноги.
Телефон звонил совсем рядом.
Я запустил руку меж лиан, щелчком откинул покусившегося на мой палец исполинского богомола и на ощупь нашел телефонную трубку.
— Слушаю…
— Здорово! — бодро рявкнул из трубки знакомый голос.
— Привет, Владимир Леонидович, — с облегчением выдохнул я.
Майор Ворный — это человек. Человек с большой буквы! Тот самый Человек, который не даст мне сгинуть в заполонивших номер сюрреалистических джунглях.
— Как дела, Петр Леонидович? — бодро осведомился Ворный.
— Фигово, — честно признался я.
— Что, здорово накатило? — участливо понизил голос Владимир Леонидович.
— Как никогда.
— Да-а… Что-то быстро на этот раз.
— И не говори.
— Так я зайти-то могу?
— Обязан!
— Понял! Что там у тебя на этот раз?
— Джунгли… Крапивный куст с манией величия… Да, еще телевизор взорвался.
— Ох и ни фига себе! — присвистнул Ворный, вроде как с восхищением даже. — Ладно, я ща буду!
В трубке короткие гудки отбоя.
Все еще сжимая трубку в кулаке, я тяжело опустился на пол.
Сразу с трех сторон ко мне потянулись зеленые стебли лиан.
— Не-а, — усмехнувшись, покачал головой я. — Ничего у вас на это раз не получится. Сейчас придет майор Ворный, и всем вам наступит кирдык!.. Что, не верите?..
— Давай, Петр Леонидович… Давай… В нос шибанул резкий водочный дух.
Я не глядя протянул руку, схватил стакан и залпом выпил. До дна.
Сколько там было? Граммов сто? Сто пятьдесят?…
Рукавом вытер слезы.
Зрение прояснилось.
Отлично. Что тут у нас?
Прямо передо мной — круглая, румяная, улыбающаяся во все щеки физиономия майора Ворного. Сидит на корточках и пялится на мои страдания.
— С приездом, Петр Леонидович!
Я лишь рукой махнул. Поднялся на ноги, сделал два шага и упал в кресло.
Ворный подхватил с пола пустой стакан, поставил его на журнальный столик рядом с початой бутылкой, сел в другое кресло, с довольным видом сложил руки на животе и на меня уставился.
— Спасибо, Владимир Леонидович…
Я взял открытую бутылку с чаем и стал пить прямо из горлышка.
То ли я еще не до конца отошел от шарахнувшего по голове глюка, то ли гроза приближалась, но мне показалось, что из окна, промеж неплотно задернутых штор, в комнату лезет сероватый сумрак. И это было нехорошо. Очень нехорошо. Потому что сумрак мог в один миг обернуться чем угодно.
— Ну ладно! — майор Ворный решительно взялся за бутылку водки и одним движением свинтил с нее пробку. — Давай-ка и мы тогда накатим!
Владимир Леонидович поровну плеснул в два стакана, себе и мне. Взяв свой стакан, Ворный посмотрел на меня сквозь стекло.
— Рад тебя видеть, Петр Леонидович, — сказал он с таким убийственно серьезным видом, что это могло и за издевку сойти.
Но я знал, вернее, почти не сомневался в том, что Ворный говорит от чистого сердца.
Мы чокнулись и разом опорожнили стаканы.
Кстати, то, что мы с майором Ворным оба Леонидовичи, ровным счетом ничего не значит. Ну, просто так случилось. В жизни и не такие совпадения бывают.
Ворный взял бутылку чая и сделал глоток.
— Ну как? — прищурившись, посмотрел он на меня.
— Нормально, — кивнул я. — Отпускает.