— Именно об этом я и говорю, — подчеркнул Бадди, заметив, что Крейг прислушивается. — Настоящая человеческая привязанность. Тебе необходима подружка. У тебя уже сто лет не было подружки!
— Ты спятил?! Глэдис Тайт! Я человек не ее круга, и вообще, мы настолько разные… Бадди, заткнись и сосредоточься!
Просто поразительно, что Крейгу приходится читать Бадди наставления и требовать сосредоточиться!
— Пора? — мысленно спросил он Бадди.
— Уже десять минут лишних. Дрок опаздывает.
И тут в ухе Крейга раздался слабый писк входящего звонка.
— Ответь, — велел Крейг. — И избавься от него, кто бы это ни был. После секундного молчания Бадди кашлянул.
— Это Дрок. Придется поговорить с ним.
— Дрок?
По спине Крейга прошел озноб.
— Какого черта?!
— Крейг? — хрипло пробормотал Дрок. — Малыш, это ты? Крейг скрипнул зубами. Больше всего на свете он ненавидел, когда Дрок (на пять лет моложе!) называл его малышом.
— Где ты?
Крейг мгновенно пожалел об ограничениях мысленной речи: сейчас он просто не в состоянии вложить в слова злобный упрек.
— Т. Том с минуты на минуту появится здесь.
— Уже иду, — заверил Дрок, разражаясь приступом влажного, скребущего грудь кашля. — Но мне чертовски плохо. Азиатский утиный грипп. Температура выше сорока, и это при том, что над моими артериями закреплены регуляторы, с огромной скоростью проводящие теплообмен. Говорю же, погано мне.
— Азиатский утиный грипп?
На этот раз Крейг обрадовался ограничениям мысленной речи, потому что вопрос прозвучал вполне сочувственно. Никакого ехидства.
— Хочешь, чтобы я провел презентацию?
— Ни за что! — подчеркнул Дрок. — Я смогу сделать это… я должен сделать это!
— В таком случае, может, я начну? Когда доберешься сюда, займешь мое место… если считаешь, что сможешь справиться.
Пауза. Нерешительная. Крейг надавил чуть сильнее:
— Я уже слышу шаги Т. Тома по коридору, — солгал он. — Он здорово разозлится, если ему придется ждать.
— Наверное, ты прав, — обреченно согласился Дрок. — Начинай презентацию. Я приеду, как только смогу.
— Я не подведу команду, — пообещал Крейг.
В ответ послышался странный задушенный звук, потом очередной приступ кашля, очень похожего на предсмертный, и связь прервалась.
Сияющий Крейг развалился на стуле.
— Слышал?! — спросил он Бадди.
— Конечно, слышал, не будь дураком!
Ответ Бадди был резче обычного. Нервы? Но у Векторных Машин Усиленной Поддержки не бывает нервов.
— Я все приготовил. Презентацию, материалы…
— Все пройдет как по маслу, — мысленно передал Крейг, улыбаясь Глэдис Тайт. Та вздохнула и сверилась с PDA,[3] очевидно, желая узнать, который час.
Крейг облизнул губы и нахмурился, неожиданно осознав, что, хотя ему предстоит стать героем дня, все же его нагло лишили радости наблюдать полный крах Дрока.
Но, может, так даже лучше… Как ни приятно стать свидетелем падения врага, все может испортить сочувствие окружающих. Атак Дрока посчитают слабаком-симулянтом, страдающим к тому же чем-то вроде извращенного влечения к азиатским уткам. Идеально!
В этот момент в комнату влетел Т. Том Харшбергер, окруженный должностными лицами из разных филиалов корпорации, кибервнедренными в маленькие плавучие серебряные шарики. Шарики теснились рядом, переговариваясь с Т. Томом со всех сторон. Т. Том отвечал одному, отталкивал другого, а особенно назойливого даже влепил в стену.
Мистер Харшбергер был президентом «Харшбергер Индастриз», внуком основателя, большим боссом. Подчиненные видели его очень редко. Отличительными чертами президента были большая голова и бегающие глазки, а также исходящий от него странный запах туалетной воды и озона, как от хорошо ухоженного тропического циклона.
Т. Том занял место во главе стола, отвел глаза от серебряных шариков, впился взглядом в Крейга и выкинул вперед указательный палец.
— Давай! — пролаял он.
Сердце Крейга подскочило, а вместе с ним подскочил он сам и выбежал вперед. Заняв позицию на трибуне, он коснулся пальцем микрофона.
— Добрый день, — начал он. — Мистер Харшбергер, благодарю вас за то, что уплотнили свой и без того насыщенный график и посетили эту презентацию.
Харшбергер величественно наклонил голову. Крейг откашлялся.
— Мой коллега Эндрю Дрок, к сожалению, не смог прийти вовремя, чтобы провести презентацию, как планировалось ранее.
Крейг драматически помедлил, вложив в заявление намек на непростительную халатность. И, похоже, добился своего. Брови Т. Тома мрачно сошлись.
— Давай, — мысленно приказал он Бадди. И ничего не произошло.
Ледяная волна паники, обдавшая его «боксеры», приморозила Крейга к месту. Он отчетливо ощущал неприязненный и нетерпеливый взгляд Т. Тома Харшбергера, устремленный ему прямо в лоб.
Бадди тихо выругался.
— Подожди. Все в порядке. Я перезагрузил запись презентации без ошибок, но нужно проверить… Держись…
И тут по экрану поплыли живописные узбекские пейзажи: степи, усеянные маками, полноводные, пенящиеся горные реки, словом, все чудеса природы, вот уже сотню лет как не существующие в Узбекистане. Кадры сопровождались нарастающими гармониями в духе Кармина Бурана:[4] голоса древних славян интонировали мистические сантименты на тему того, как взволнован и счастлив весь Узбекистан появлением «Харшбергер Индастриз».
Крейг наконец спокойно вздохнул, но злость на Бадди все еще владела им. Пока шло вступление, он рассерженно телепатировал ИИ-агенту:
— Чего ты пытаешься добиться? Довести меня до инфаркта?
Бадди, казалось, был искренне огорчен:
— Не знаю, что стряслось. Я держал всю презентацию в памяти. Но тут она внезапно улетучилась…
Бадди замолчал: его голос постепенно затих, как изображение в древних телевизорах, уменьшающееся до крошечной светлой точки и тут же пропадающее.
Вдруг раздался странный звук: кто-то громко щелкнул пальцами. Дерзкий, самоуверенный… очень знакомый звук.
Крейг в ужасе повернулся. Пейзажи идеализированного Узбекистана все еще плыли по экрану, но теперь их заслонило цифровое изображение Фрэнка Синатры в сером суконном блейзере и мягкой шляпе с плоской тульей и загнутыми кверху полями. Фрэнк шагал по цветущему полю, держа одну руку в кармане и что-то напевая.
Крейг затрясся, схватившись за края кафедры и обшаривая глазами публику. Глэдис Тайт улыбалась, черт бы ее побрал! У Т. Тома Харшбергера был озадаченный вид.
— Бадди! — нервно позвал Крейг. — Бадди, давай же! Какого дьявола ты вытворяешь?
Молчание.
— Посвящается вам, господин Харшбергер, — проворковал цифровой двойник Фрэнка Синатры, показав пальцем в сторону Т. Тома.
— Да что это такое, черт побери? — прорычал тот. Крейг опасался встретиться с боссом взглядом: он отчаянно шарил в выдвижном ящике под трибуной, пытаясь отыскать старомодную клавиатуру, которая позволила бы ему подсоединиться к программному обеспечению презентации. Наконец клавиатура нашлась. Он принялся яростно молотить по клавишам, но на маленьком экране монитора, вставленного в подиум, продолжали мигать все те же слова: «Прогуляемся, приятель?»
Крейг был так занят, пытаясь справиться с программой презентации, что почти не слышал вступительных аккордов «Унеси меня на Луну». И совсем не заметил, когда Синатра пропел первые строчки его собственных стихов, над которыми Крейг потел в ночном полете из Узбекистана:
Крейг поспешно сжал губы, чтобы не завопить от ужаса, но из горла все же вырвалось нечто вроде сдавленного кваканья. Синатра продолжал петь все в том же нелестном ключе; Глэдис Тайт честно старалась скрыть улыбку, зато Т. Том кипел от ярости: лицо покрылось глубокими багровыми морщинами, скрещенные руки зловеще застыли на груди. Однако он не произнес ни слова, пока Синатра не срифмовал «дальнюю границу» с «жирной задницей» — с ударением на втором слоге.
3
4