— Что хорошего в том, что я не хочу водки?
— Это просто такой оборот речи. Хотя количество алкоголя, которое вы уже употребили сегодня, значительно превышает…
— Давайте не будем об этом, — я недовольно поморщился. — Вы не моя мама и не моя жена. Вы вообще из будущего! Какое вам дело, когда и сколько я пью?
— Дело в том, Петр Леонидович…
— Из какого вы года?
— Нас с вами разделяют столетия.
— Да ну?… А инопланетяне прилетели?
— Мы и есть те самые инопланетяне…
— Вы захватили Землю?
— Петр Леонидович, вы не позволяете мне закончить!
Я сложил ладони вместе, а затем медленно развел их в стороны, давая понять, что теперь буду молчать и слушать.
— Пришельцами оказались наши далекие потомки, вернувшиеся из будущего.
— Разве в будущем все так плохо?
— Будущее поливариантно.
— Кто же этого не знает! — развел я руками.
— И как ни странно, Петр Леонидович, именно от вас зависит, захочется ли нашим и вашим потомкам бежать из своего будущего в прошлое.
— От меня? — на всякий случай, чтобы не вышло ошибки или непонимания, я еще и пальцем ткнул себя в грудь.
— Именно от вас, — подтвердил Ахав.
Я поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. Кашлянув в кулак, прочистил горло. Сложил руки на коленях.
— Будьте предельно внимательны.
— Я весь внимание.
— Будущее зависит от того, станет ли Россия частью единого информационного пространства. А это, в свою очередь, зависит именно от вас, от ваших действий сегодня и в ближайшие дни.
Я почесал ногтем кончик носа.
— Я как-то не думал…
Не закончив фразу — потому что не знал, что сказать, — я сделал эдакий весьма многозначительный и неопределенный жест. Жест сей ровным счетом ничего не означал, но Ахаву, наверное, будет интересно подумать над его смысловым наполнением.
— Петр Леонидович, разве вы сами не видите, какие интриги плетутся вокруг вас? Во время прежних ваших визитов в Москву с вами случалось нечто подобное?
— Вы имеете в виду перестрелку в ресторане?
— И это тоже.
— Так значит, она была на самом деле?
Рука Ахава, появившаяся из темноты, повторила мой недавний жест.
— И ради чего все это? — спросил я.
— Вас пытаются вынудить отказаться от поездки в Облонск.
— А я должен туда ехать?
— Непременно.
— Зачем?
— Именно среди реликтовых Облонских болот поднимутся первые в России информационные башни. Созданное ими информационное поле окажется достаточно сильным для того, чтобы они смогли защитить себя, когда их обнаружат. После этого прогресс уже невозможно будет остановить.
— Но при чем тут я?
— Вы разве сами еще не поняли? Прежде чем ответить, я задумался.
Определенно, у меня не было никаких мыслей по этому поводу. Видимо, Ахав и сам это понял.
— Вы сами, Петр Леонидович, создаете поле, необходимое спорам для того, чтобы пробудиться и начать рост. Такова уж особенность вашего организма.
— То есть я должен непременно поехать в Облонск, чтобы пробудить спящие там споры?
— Именно так, — подтвердил Ахав.
Я удивленно посмотрел на свои ладони. Говорят, некоторые особо одаренные люди могут видеть свое биополе. Я ничего не видел. Хотя, конечно, источник силы, о которой толковал Ахав, мог оказаться не в ладонях, а в какой-то другой части тела или органе. Например, в печени. Точно — в печени! Поэтому-то Ахава так беспокоит мое пристрастие к выпивке!
Меня охватило некое странное волнение. А может быть, беспокойство. Мне вдруг стало казаться, что я чувствую время. Не так, как ощущаем мы его обычно, мысленно отсчитывая секунды, часы и дни, а физически. Будто песок, утекающий между пальцев — избитое, но очень верное сравнение.
— И что я должен сделать в Облонске?
— Ничего.
— Как это — ничего? — мне показалось, что я ослышался. — Сначала вы говорите, что от меня зависит будущее, потом заявляете, что мне ничего не нужно делать!
— Все произойдет само собой, — заверил меня Ахав.
— Но мне необходимо убедиться, что все в порядке. Иначе я потом всю жизнь буду думать — получилось или нет?
— Не беспокойтесь, если что-то пойдет не так, мы вернемся и все повторим.
— Только я об этом не узнаю.
— Увы.
Мне вдруг пришла в голову другая мысль.
— Вокруг полно психов, желающих убить меня. Один даже обещал отравить меня грибами по дороге в Облонск. Скажите, Ахав, я вернусь домой?
— Непременно.
— Живым?
— Живым и здоровым, Петр Леонидович.
— Обещаете.
— Конечно.
— Ну да, — усмехнулся я. — «Если что-то пойдет не так, мы вернемся и все повторим».
— А вот тут, Петр Леонидович, вы ошибаетесь! — Ахав поднял указательный палец. — Мы можем повторять одно и то же действие бесконечное число раз. Но лишь до тех пор, пока все его участники живы. Если вы вдруг умрете, то это уже навсегда, — руки Ахава с раскрытыми ладонями разошлись в стороны. — Извините.
— Так значит, шанс умереть у меня все же имеется?
— У нас у всех есть такой шанс.
Что ж, следует отдать Ахаву должное, ответ он дал неоднозначный, требующий глубокого философского осмысления. При этом уклончивым его не назовешь — Ахав был предельно честен.
Странная, вообще-то, получилась беседа. Минимум информации, парочка ценных указаний и вместо «будьте здоровы» в конце далеко не оптимистичный прогноз на будущее. На мое личное будущее. Которое, честно говоря, интересовало меня не меньше, чем будущее всего мира. Уже хотя бы потому, что я не мог представить грядущее без себя любимого. А ежели так, выходит, нет меня — нет и будущего.
Впрочем, все это глупый солипсизм, который Ахав и ему подобные энтузиасты-альтруисты, ощущающие будущее, как свой собственный геморрой, скорее всего, в расчет не принимали. И может, были правы.
В голове у меня все здорово перепуталось — настоящее и будущее, реальность и бред, правда и ложь.
— Мы постараемся вернуть вас в ту самую временную точку, откуда забрали. Проблема в том, что чем меньше временной отрезок, с которым приходится иметь дело, тем ниже точность попадания в нужную точку. Разброс может составлять от нескольких минут до двух часов.
— Ладно, — отчего-то мне вдруг сделалось невыносимо скучно, даже зевнуть захотелось. — Что я сейчас должен сделать?
— Сложите руки на коленях.
— Есть.
— И поплотнее закройте глаза.
— Зачем?
— Чтобы они не выпали из орбит.
— Такое случается?
— Никто не проверял, но лучше не рисковать.
— Хорошо.
Я закрыл глаза.
— Вас ждут облонские реликтовые болота.
— Что?
— Не открывайте глаза!..
Мы неспешно шли по набережной. Справа — кусты, а за ними — проезжая часть. Слева — невысокое ограждение, тянущееся вдоль реки.
— Делай свое дело и ни о чем не беспокойся, — твердил свое майор Ворный. — Главное, таблетки принимать не забывай. Если что не так — сразу таблетку под язык. В Облонск твоя группа завтра отправляется? Ну так и лети вместе со всеми! Не волнуйся, мы за тобой присмотрим.
Чуть обогнав Владимира Леонидовича, я встал так, что и ему пришлось остановиться.
— Я знаю, — сказал я.
— Что ты знаешь? — недоумевающе поднял бровь Владимир Леонидович.
— Знаю, почему там, где я побывал, начинают расти информационные башни.
— Ну-ну, любопытно.
— Я могу генерировать поле, необходимое для активации спор.
— На тебя снизошло озарение? — лицо у майора Ворного будто из камня, так что и не поймешь, всерьез он это или насмехается.
— Я знаю это, — ответил я.
— А ты не думал о том, что те, кто регулярно посылает тебя в Россию, знают об этой твоей особенности и вовсю ею пользуются?
В ответ я только улыбнулся. Если я расскажу Владимиру Леонидовичу про Ахава, он ведь все равно не поверит.
— Ты только особенно не зацикливайся на идее собственной исключительности.
— Что? — удивленно посмотрел я на Ворного.
— Ну, это я насчет твоей силы, которая якобы споры пробуждать может. Глупость все это, Петр Леонидович. Не знаю, кто вбил тебе в голову эту мысль, но поверь мне — глупость.
— Давай проверим?
— Давай, — безразлично пожал плечами Владимир Леонидович.