У СССР действительно существовала альтернатива, в рамках которой можно было предотвратить столь катастрофическое начало Великой Отечественной войны. Но для реализации этой альтернативы Генштаб и, прежде всего, его начальник должны были заблаговременно осознать свою главную ошибку в оценке военных планов противника. А именно то, что вермахт вовсе не собирается выстраивать на наших границах армии прикрытия, а уже в первые дни войны готовится к реализации стратегии блицкрига, как это Германия уже реализовала ранее в войне против Польши и Франции. Непонимание этого основополагающего факта лишало СССР даже малейших шансов избежать катастрофы, постигшей страну после 22 июня.
Суть альтернативы заключалась в том, что противника необходимо было принудить к ведению начального периода войны по нашим правилам. Для этого не позднее середины мая было необходимо объявить Германии ультиматум о немедленном прекращении концентрации дивизий вермахта на советских границах и отводе немецких войск в глубь страны. При отклонении ультиматума следовало объявить мобилизацию и начать сосредоточение и развертывание РККА у наших западных границ по планам прикрытия. В этом случае немцы уже на ранней стадии своего развертывания не могли бы уйти от приграничных сражений, направленных на взаимный срыв сосредоточения противоборствующих армий.
Однако, скорее всего в силу целого ряда причин, и в этом альтернативном варианте Красная Армия в начальный период войны потерпела бы довольно крупное поражение, но при этом наши потери, вероятно, были бы заметно меньшими, а потери немцев – большими, чем это произошло в реальности. Впрочем, эта большая тема выходит за рамки настоящей статьи, а с ее содержанием читатель может познакомиться в книге автора «Так кто же был виновником трагедии 1941 года», недавно вышедшей в серии «Историческая библиотека» издательства АСТ.
Здесь наши оппоненты, вероятно, возразят, что против проведения заблаговременной мобилизации РККА категорически возражал сам Сталин и поэтому альтернативный вариант не мог быть реализован на практике. Действительно, Сталин долгое время отказывался начать мобилизацию, но эти его решения базировались на советской военной доктрине и оценках Генштаба, свидетельствовавших, что вермахт якобы ведет сосредоточение армий прикрытия. В этом случае заблаговременное объявление мобилизации действительно не имело смысла и даже давало немцам некоторые дополнительные преимущества.
Однако, если бы Жуков представил убедительные доказательства того, что без заблаговременной мобилизации мы неизбежно попадем под удары блицкрига, от которых РККА никак не могла защититься, то Сталин, как сугубо прагматичный политик, уже не мог бы проигнорировать такую реальную угрозу существованию СССР. А о том, что он вовсе не был человеком, загипнотизированным идеей собственной гениальности как это частенько изображается его противниками, и мог резко изменить свою позицию в своих оценках действий Гитлера, говорит, например, его реакция на нападение нацистов на Югославию.
* * *
Автор далек от мысли, что катастрофа начального периода ВОВ явилась результатом предательства или преступной халатности, хотя без этого, конечно, не обошлось. Поражения Красной Армии в 1941-42 годах имеют гораздо более глубокие корни. Прежде всего, это был результат культурно-исторического разрыва, который привнесли в Россию Февральская и Октябрьская революции и последовавшая вслед за ними братоубийственная Гражданская война.
Для того чтобы победить в будущей войне, Советский Союз должен был создать мощную тяжелую индустрию, а нарождающейся промышленности требовались десятки миллионов грамотных рабочих и инженерно-технических кадров. Проблему кадрового голода можно было решить только за счет раскрестьянивания деревни.
В более развитых странах процесс раскрестьянивания осуществлялся в течение многих десятилетий и даже столетий, но в силу определенных исторических причин в царской России основная масса населения продолжала жить в деревнях. Доля городского населения России к 1913 году составляла всего 18%, а после Гражданской войны она снизилась до 13%. Для сравнения, в Англии уже к началу XX века 70% населения жило в городах, во Франции – 40%, в Германии – 30%.
Для того чтобы провести индустриализацию страны и построить экономику, способную в военных условиях противостоять внешней агрессии, было необходимо довести численность городского населения, по крайней мере, до уровня 30-40%. Иного России не было дано, причем разрешить эту проблему было необходимо в считанные годы.
Эта задача была блестяще решена в ходе триады сталинских реформ: коллективизация высвободила миллионы крестьян от непроизводительного ручного труда, индустриализация дала рабочие места для хлынувших в города масс вчерашних крестьян, а культурная революция позволила резко повысить образовательный и профессиональный уровень населения. И вчерашние безграмотные крестьяне встали у современных станков, а часть из них, закончив ФЗУ, техникумы, институты и академии, возглавили тысячи построенных заводов, НИИ и КБ, стали офицерами и генералами Красной Армии.
Все это было создано за каких-то десять – пятнадцать лет. Результат был достигнут поистине фантастический. Однако чудес на свете не бывает. Мастерство рабочего, инженера, ученого, военного шлифуется и передается от поколения к поколению. Только так создаются школы настоящих профессионалов. В России же связь поколений во время революции разорвалась. Страна после 1917 года во многом строилась с чистого листа. И ошибки в этих условиях были просто неизбежны.
Причем ошибки эти были неизбежны практически на любом уровне. Взятые от сохи рабочие из-за недостатка культуры производства выпускали низкосортную продукцию, а порой и приводили в негодность современные станки и оборудование, на которых они трудились. Инженеры и конструкторы, по крайней мере, на первых порах, слепо копировали далеко не лучшие западные образцы. Руководство страны задавало нереальные планы для промышленности и строительства, создавая искусственные экономические диспропорции. Эти были ошибки чрезмерно интенсивного роста и они, естественно, затронули и оборонные производства, и военную науку, и деятельность Генштаба.
Конечно, страна училась на своих ошибках. И без шишек тут обойтись было невозможно. Но, к сожалению, история дала России очень мало времени для учебы, и за свои ошибки мы были вынуждены заплатить слишком высокую цену.
Юрий ЖИТОРЧУК,
кандидат физ.-мат. наук
НЕ ВСЁ ТАК…
В «Дуэли», №3, 2008 г. была напечатана статья Юрия Житорчука «Первая мировая война». Статья очень интересная, но не бесспорная. Антигерманская позиция автора очевидна. Но некоторые аргументы автора далеко не очевидны.
«Мог ли Николай II предотвратить мировую войну?» На этот ключевой вопрос автор отвечает категорическим «нет». Именно с этим утверждением автора невозможно согласиться. Обосновывая агрессивность Германии, автор рассматривает в целом и внутреннюю, и внешнюю политику Вильгельма II. Но он почему-то рассматривает внешнюю политику Николая II в отрыве от его внутренней политики.
«Александр III был вынужден прервать осевую линию русской политики… отойти от прогерманской ориентации и заключить с Францией союзный договор». И этот договор был договором равноправных партнеров. А вот в 1905 г., когда возникла идея русско-германо-французского союза, Франция категорически отвергла эту идею. «В результате Николай был вынужден выбирать между плохим и очень плохим вариантами своей дальнейшей политики». Но эта ситуация касается только внешней политики. А во внутренней политике Николай, отказавшись от индустриализации с опорой на собственные средства, которую проводил его отец, в пользу индустриализации с опорой на иностранные займы, оказался в зависимости от иностранных заимодавцев, в первую очередь от французских.