По прибытии поезда прямо в здании вокзала медикам пришлось в спешном порядке разворачивать мобильный госпиталь МЧС и делать живым классикам болеутоляющие примочки и отпаривающие ванны. Мужественные люди, стойко перенёсшие все процедуры, были полны благородного негодования на бездействие милиции, не сумевшей их защитить. Они тут же написали гневное открытое письмо президенту, в котором однозначно потребовали огородить их в дальнейшем от нападок и нападений и разыскать преступника, спрыгнувшего с поезда на ходу.
Редакцию нашей газеты они попросили не разглашать их имён и фамилий, что мы, верные журналистской этике, и выполняем.
Своё возмущение в отношении продолжающейся вакханалии выразили и многие другие жертвы маньяка. Так, в канун Праздника примирения и согласия состоялось массовое несанкционированное пикетирование здания горотдела милиции. Его участники в количестве пяти человек, возглавляемые Евгением Киселёвым-Гусинским, Борисом Самцовым, писателем Европеевым и примкнувшим к ним в последний момент Швондеровичем, который хоть и не был ещё высечен, но занял ответственную гражданскую позицию, развернули лозунги и плакаты, напрямую обвиняющие властные структуры в нежелании и неспособности выполнять свои прямые обязанности.
Выйти на след преступника милиционерам помогли близко знающие его люди. Это случилось после того, как он, потеряв от безнаказанности всякую осторожность, стал нападать и на них. С криками врывался в редакции газет и журналов, набрасывался на главных редакторов, критиков и однопартийцев, всюду бесконтрольно пуская в ход ремень. Причём, с какого-то момента порку «своих» он сделал приоритетным занятием, задушевно при этом разъясняя, что таким образом наставляет их на путь истины, желает добра. Но это его и погубило. В конце декабря в прокуратуру поступила небольшая записка, автор которой, укрывшийся за мало что значащими инициалами Ю.Б., сообщал, кто является настоящим преступником, совершающим нападения.
Дальнейшее было уже делом техники. Оперативная группа следственного комитета нагрянула в квартиру к Бубушину В.С. совершенно неожиданно.
В ходе тщательного обыска милиционеры обнаружили многочисленные неопровержимые улики его преступной деятельности. Так, из брюк извлекли кожаный ремень, из-под кровати достали картонную коробку с находящимися в ней двумя дюжинами теннисных мячей, скотч и списки предполагаемых жертв.
Доставленный в суд, преступник особо не отпирался, хоть и явку с повинной писать не стал, а лишь взмахнул руками и произнёс вышеприведённую уже фразу: «Надоело! Сил больше нет смотреть на эти рожи! Нету сил!». Судья же оказался на редкость добродушным лояльным человеком, он учёл преклонный возраст Владимира Сергеевича, его отнюдь не богатырское здоровье, а также то, что это его первое за последние восемьдесят четыре года задержание. К тому же многие эпизоды отпали, как бы, сами собой за недоказанностью. Например, в случае с Киселёвым-Гусинским подозреваемый заявил, что тот сам себя высек: «Сам, сам, сам, уж вы мне поверьте. Пусть такие типы не очень-то склонны к самобичеванию, да, видно, бес попутал. А я в это время как раз выгуливал свою собачку Жучку. Она может подтвердить. Алиби!».
Насчёт Бориса Самцова Бубушин высказал предположение, что он чего-то там непонятное в кустах вытворял с резиновой куклой, да, видать, переборщил, вот и нужно было как-нибудь оправдаться. «А я в это время как раз вёз свою собачку Жучку на случку. Она может подтвердить. Алиби!».
«А с писателями? Как вы объясните происшествие с писателями в поезде? — попытался на него надавить представитель следственного комитета. «Писатели вообще народ ненадёжный. К тому же дорога дальняя, укачивает, а тут тебе почести, чествования, подношения… Выпили лишку, да и потолкались немного в тамбуре, вы им не верьте», — ответствовал Владимир Сергеевич. «А ремень со следами потожировых выделений пострадавших? А теннисные мячи под кроватью? А?» — продолжал наседать представитель комитета, предъявляя всё новые и новые улики. «Ремнём я время от времени воспитываю супругу, а мячиками играет моя собачка Жучка. Они могут подтвердить. Алиби!».
В общем, доказательная база оказалась явно слабовата, поэтому судья и не стал помещать Бубушина В.С. в следственный изолятор, а передал на поруки супруге, твёрдо пообещавшей по возвращении домой хорошенько отстегать мужа и запереть в чулане. Для этого ей даже вернули изъятый брючный ремень и один из теннисных мячей. Она также клятвенно заверила, что ни за что не выпустит его на улицу одного.
Николай СЫЧЁВ
У НИХ
Поведал мне мой давний приятель.
В начале 90-х он нашел неплохой приработок — ездил в Финляндию, работал на плантации клубники в каком-то хуторе. Платили по тем временам очень недурно, хозяин добрый и вокруг на много километров ни единой души. Леса, озера — сказка! И был у хозяина сын по имени Йокко. С этим Йокко они сильно задружились и после работы копались с ним в гараже. Там у них стоял старенький Ford, давно уже не на ходу, но ребята задались целью привести его в чувство. И вот в один прекрасный день — свершилось! Машина заурчала!
Это дело они решили отметить в баре соседнего поселка, километрах в 15 от хутора. Пьянство за рулем в Финляндии, конечно, наказывается гораздо строже, чем у нас, но местность, повторюсь, там была совершенно пустынной и тормозить их было некому. В общем, они благополучно добрались до бара, там хорошо обмыли и собрались ехать назад… Но не тут-то было — Ford сказал: «Быр-быр, чих-чих…» — и заглох, видимо, теперь уже навсегда. Что делать — пьяненькие они добрались до телефона-автомата (мобильников, понятно, тогда еще не было) и позвонили отцу.
Через полчаса тот приехал. На своем тракторе. Отозвал Йокко в сторонку — не сильно, метров на 5, и стал ему что-то говорить. Как рассказывал мой приятель, было даже не очень-то слышно — так тихо отец говорил. Оба при этом стояли, как пни, только губы у отца шевелились.
Потом они привязали Ford к трактору, сами сели в машину, а папа стал их буксировать. И тут Йокко поворачивается, и с расширенными глазами говорит: «Слушай, отец был в такой ярости! Я его никогда таким не видел!»
Есть в Германии такой дорожный клуб ADAC. Почти все водители в Германии состоят в этом клубе, а те, кто не состоят, вынуждены стать членами клуба, если машина на дороге вдруг встанет. Служба клуба присылает свою машину с механиком, который при небольшой поломке отремонтирует, ну а если на месте невозможно — оттащит машину до первой автомастерской или домой. Это было небольшое вступление.
Дальше рассказываю со слов друга. Решили они как-то с друзьями поехать в Австрию покататься на лыжах, ну и, как по закону подлости, где-то в Баварии машина встала, то есть ехать она еще ехала, но только на первой скорости.
Так они докатили до ближайшего населенного пункта и там нашли небольшую автомастерскую. А было это в субботу. Хозяин мастерской, старый баварец, который жил в доме при мастерской, наотрез отказался что-нибудь делать, ссылаясь на субботу, в которую он не работает. Сказал только, чтобы вызывали ADAC. Так они и сделали. По телефону им сказали, что подождать нужно будет примерно час. Спустя час открывается дверь в мастерскую и оттуда выходит все тот же старый баварец, который на этот раз одет в куртку ADAC. Со словами «Wie kann ich Ihnen helfen?» (Чем я могу Вам помочь?) старый принимается осматривать машину. Друг не знал что делать — рассмеяться или убить старого.
Летим с женой в Амстердам. Рейс совместный «Аэрофлот»-KLM. Все надежно и солидно, не то что чартер какой-нибудь. Девушки-красавицы, просторный салон. Взлетели. Летим час. Голос из динамиков: «Вас приветствует командир корабля такой-то. Время в пути три часа. Спасибо». Ну ладно, три так три. Через десять минут голос сообщил, что время в пути два часа. Легкий смех в салоне. Через десять минут оказалось, что время в пути два с половиной часа… Все начали переглядываться. Потом динамик включился, помолчал и выключился. В салоне ржач. У всех хорошее настроение, отпуск. Кто-то предложил помочь командиру.