Затем, поспорив в дружеской беседе о чистоте лица, ведра, посуды, и без всякой канители все рухнут спать… И, между прочим, не забудут перед сном спросить, что им с собой на завтра прихватить! А я — свежа! Бодра! Энергии невпроворот! Стремглав бросаюсь в мыльный свой водоворот, спеша закончить кухонный вечерний моцион, ну не бежать же мне на стадион! Чтоб насладиться тишиной квартиры и выдать пару строк для юбилея — Веры, Нади, Милы, потом для сна немного почитать, свой разложить пасьянс, немного помечтать… Намазать кремом пятки, руки, губы, изящно снять халат, почистить зубы и в зеркало придирчиво взглянуть, под одеяло нехотя нырнуть… Закрыв глаза и путая Священное Писание, бессвязно бормочу я всем Святым молитву и признание, ещё хватает сил, чтоб попросить у Господа прощенья. За все земные прегрешенья!!!"
По этому поводу вспомним замечательную мысль Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина. "В прошлом у неё — декольте, в будущем — тоже декольте. Ни о каких обязательствах не может быть тут речи, кроме обязательства содержать в чистоте бюст и шею. Поэтому всякая дамочка… устремлена к курортам… чтобы иметь законный повод по пяти раз в день одеваться и раздеваться. Я знаю даже старушек, у которых, подобно старым ассигнациям, оба нумера давно потеряны, да и портрет повреждён…" ("За рубежом").
В «Агни-Йоге» (Огненной Йоге) сказано: "Сегодня мы подошли к новому аспекту подвига — подвига в духе. Это сложнее, и люди к этому менее подготовлены… Когда читаешь Достоевского, становится понятным, почему вашей стране поручена миссия духовного обновления мира. Ваш Юрий Гагарин смог подняться в Космос энергией этих мудрых риши. Ваша страна прошла испытания физической битвы с фашизмом. Сейчас битва перенесена на духовный план, и интенсивность её так велика, что понадобится мобилизация всех культурных сил, чтобы выиграть её. Ваша страна должна начать огненную революцию духа.
Пример Америки показал, что техническая революции не есть ещё прогресс человечества. Если сейчас мы не соберём под духовные знамёна воинов культуры, все достижения человечества могут оказаться перед угрозой уничтожения и забвения".
Так с кем вы, мастера культуры? С кем судьи, судьи — кто? А никто! Цепные псы антинародных режимов. Расправа дикарей в рясах (прикидах). Их принцип: кто успел — тот и съел! Успел стать Бушем — съел Ирак. Сказал, что это плохо — ты Георгий Димитров, Милошевич, будешь на месте Мухина…
Ребята! Тут выяснилось, что наша изуверская власть финансирует суд в Гааге. На наши с вами деньги они поймали Караджича, оплачивают судей, адвокатов дьявола. Всем привет!
Наталья ЕРМОЛАЕВА
ФРАЗЫ
Фраза «Он, может быть, и сукин сын, но он наш сукин сын», якобы, была сказана Франклином Делано Рузвельтом по поводу никарагунского диктатора Сомосы (старшего) перед визитом последнего в Вашингтон в 1939 г.
Safir's Political Dictionary (Oxford University Press, 2008, p.676) утверждает, что впервые это высказывание было приписано Рузвельту в журнале «Тайм» в 1948 г., якобы со слов Уэллса (бывшего в 1939 г. заместителем госсекретаря), в форме "As Nicaraguan might say, he's a sonofabitch but he's ours". Действительно, в номере «Тайм» от 15 ноября 1948 года эта история есть. Однако, никаких источников журнал «Тайм» не приводит, поэтому Сафир относит фразу к апокрифам.
Интереснее то, что в некоторых позднейших изданиях этот апокриф появляется уже в форме диалога между Рузвельтом и его госсекретарём Корделом Халлом, причём главные слова говорит Халл. Вот типичный образчик:
President Franklin Roosevelt reportedly had questioned Secretary of State Cordell Hull, "Isn't that man supposed to be a son of a bitch?" The secretary reportedly replied, "He sure is but he is our son of a bitch"
(Robert Sheina, Latin America's Wars, Brassey's 2003, p.184)
"Интереснее" это в свете последних разысканий.
Andrew Crawley, автор книги Somoza and Roosevelt (Oxford University Press, 2007), отыскал эту историю в книжке, изданной в 1934 г., за пять лет до визита никарагуанского диктатора в Вашингтон. Действующие лица там совсем другие:
After the 1932 Chicago Convention [at which Roosevelt was first nominated for the presidency], General Hugh Johnson… was asked what he thought of his nomination. Johnson replied by recalling a story of a country convention of Democrats in which the wrong man had been chosen. Driving home from the meeting, two politicians were comparing notes. Both had opposed the succesfull candidate. One said to the other, "Damn it all!… he is son of a bitch!" the other man sighed and said nothing for a long time. Then he cheered up, "After all", he observed, "… he's our son of a bitch"