Но вернемся к абхазским впечатлениям. Расположенный почти сразу за Псоу, поселок Цандрипш — курортный рай эконом-класса (особенно было хорошо девочкам-подросткам, мальчикам — скучновато), весь август был наполнен отдыхающими из российской провинции. Когда буквально мимо пляжа катились эшелоны с войсками, над головой летало, по морю плыло, по шоссе — мчалось… это не вызывало никаких эмоций. Война не была темой обсуждения даже на уровне: «Вот — наши мальчики едут на войну…». Даже градус веселья не снизился. Общественно-политическая пресса не привозилась, как не имеющая спроса. Спрос был на Спид-инфо, гламурные журнальчики и сборники кроссвордов. Они всегда были относительно свежие. Заштатный итальянский курорт во время битвы на Марне. Кстати, такой же репертуар был в сочинском аэропорту. Народ действия правительства поддержал, но не стал на них особенно сосредотачиваться.
Эта тотальная дегражданственность — великая победа путинизма. Эмоции были только у местных жителей. В войну 1992-93, ее называют «Отечественная война народов Абхазии», многие потеряли родных. Поэтому в дни признания независимости (25–26 августа) мужчины пили, а потом плясали у ресторана и всю ночь палили из автоматов (было впечатление — из каждого двора). Женщины же просто сидели вместе на улице, оставив кухоньки, магазинчики и кафе, и тихо переживали то, что казалось им окончанием 16-летнего кошмара.
А в дни боев за Цхинвали, когда с телеэкрана в упор била заставка ГЕНОЦИД, кроткоглазые дочери армянского народа, торгующие «колониальным товаром»: бусами, ракушками и «огненной водой», собирались и вздыхали: бедные осетины, их убивают, как нас убивали при геноциде. У этих девушек «в крови» было переживание жертв — их народ пережил геноцид 1915 года, и им, как представителям гонимой нации, было психологически просто посочувствовать другим гонимым.
Произошедшую в августе 2008 года «маленькую победоносную» российско-грузинскую войну я предлагаю рассматривать с трех уровней.
Человеческого, когда, на первый взгляд, выходит стремление в наибольшей степени защитить людей от страданий.
Государственного, когда оцениваются соображения соблюдения общественного блага (имеется в виду нормальное государство, заботящееся о своих согражданах, а не возможность для правителей «погнуть пальцы» на международных «стрелках»).
Национального, когда на первый план выходят дальние перспективы исторического бытования народа.
Если бы у Кремля было желание предотвратить или стремительно погасить вооруженную фазу конфликта, то достаточно было сделать три вещи.
Первое. Пригласить в зону конфликта международные силы (что тогда требовала грузинская сторона и на что согласились теперь) — через позиции полицейских Евросоюза Саакашвили войска бы не двинул. Правда, этот вариант исключал возможность отделения (сецессии) Ю.Осетии и Абхазии. Но ведь, в конце июля, МИД России формально принял план Евросоюза о предоставлении мятежным регионам значительной автономии в составе Грузии, с фактическим разделом сфер влияния в Абхазии между РФ и Грузией по линии южнее Сухуми и предоставлением этим регионам огромной матпомощи от Евросоюза. Кстати, именно это, удивительно легкое, согласие Смоленской площади на мирный план, отменяющий декларации о независимости Ю.Осетии и Абхазии и лишающий Россию положения опекуна этих территорий, а военных и столичный бизнес — их абхазских латифундий, окончательно убедило меня в неизбежности войны.
Второе. В дни накануне конфликта, когда уже вовсю шел артобстрел югоосетинской артиллерией грузинских позиций, принудить ополченцев Кокойты покинуть демилитаризованную зону, из которой они вытеснили российских миротворцев.
Третье. Провести демонстративные облеты Ю.Осетии военной авиацией, что было сделано в конце июля (тогда, по словам российских военных, изготовившиеся к наступлению грузинские части при виде двух СУ-27 — «разбежались»). Однако, никаких облетов, даже 7-го, когда канонада уже шла полным ходом, не было. В крайнем случае, российская авиация могла (в ответ на обстрел своих казарм в Цхинвали) нанести бомбовый удар, даже символический, по позициям грузинской артиллерии, по расположению систем залпового огня, по скоплению бронетехники. Даже — по центру связи и по радарам. Очевидно, что грузинское наступление немедленно бы захлебнулось.
Разберем дальнейшие последствия такого стремительного «абортирования» войны. После ночной перестрелки/бомбежки был бы экстренный созыв Совбеза ООН, посылка в район конфликта международных наблюдателей и миротворцев и утверждение мирного плана, разработанного Евросоюзом. В результате все, ну почти все остались бы живы. Тбилиси (и, косвенно, Вашингтон) — подвергнуты показательной порке (к вящей радости радикальной грузинской и демократической американской оппозиции). Международный престиж Москвы и ее вооруженных сил — взлетели бы до небес. Был бы оформлен нерушимый блок РФ и ЕС, так сказать, «Пакт Медведев-Саркози». А потом — снисходительно принять в Сочи приехавшего с извинительным визитом президента Обаму.
Это вариант был бы хорош всем. Но он не устраивал ни господ Кокойту и Багапша, ни силовиков, которым сторонники Медведева стали грозить «оттепелью»; и он не давал России почувствовать себя великой державой — освободительницей. Он не позволял легитимизировать «недоизбранный» режим ситуацией осажденной крепости, принять великодержавность и антиамериканизм, как новую государственную идеологию. Поэтому был избран вариант превращения Южной Осетии в поле боя, с последующей усиленной маткомпенсацией уцелевшим. Так поступили и в Беслане.
С точки зрения общего блага граждан России, т. е. с точки зрения «правильно-государственной», конфликт был нашей страной проигран вчистую. Наверняка, в свое время на «отлично» сдав на уроках «Новой истории» тему о роковой ошибке Бисмарка в 1871 году, Медведев и Путин своими руками породили новую «Эльзас-Лотарингию».
Во-первых, выяснилось, что политику нашей страны определяет некий господин Кокойты, чьи силы навязали эскалацию конфликта и в конце июля вытеснили российских миротворцев из демилитаризованной зоны.
Очевидно, что смыслом и венцом 16 лет российской внешней и внутренней политики оказалось создание Великой Осетии с избавленным от ингушей Пригородным районом и избавленной от Грузин Шида-Карли (Ю.Осетия).
Хорошо получилась и Великая Абхазия, ни пяди которой не досталось Грузии, хотя грузин в Абхазской АССР было в 3 раза больше, чем народа апсны (этнических абхазов). Все было принесено в жертву величию этих народов.
Раньше политику России определяла Сербия. Так было осенью 1908 года, когда только упрямство Столыпина помешало развязать войну с Австро-Венгрией (а значит, и с Германией), потому что Белграду не понравилось распространение австро-венгерской конституции на Боснию и Герцеговину (которая был оккупирована Двуединой монархией еще со времен Берлинского конгресса 1878 года). Так было с поддержкой Милошевича, начиная с 1995 года. Белград предпочел перспективу безвизовых поездок в страны Евросоюза, войне за Косово и выгораживанию Караджича. С этих пор место избравший пошлый путь буржуазного благополучия Сербии в страстно-патриотических сердцах заняла Ю.Осетия.
Во-вторых, российская армия совершила огромное количество избыточных усилий, не решив ни одной стратегической задачи, оправдывающей такие издержки, как крах биржи, отказ от вступления в ВТО, и конфронтация с США.
Уже было сказано много раз, что полное обеспечение безопасности Ю.Осетии и Абхазии можно было достичь вытеснением грузинских частей из окрестностей Цхинвала и, чтобы польстить национальной гордости вставшей с колен России, занятием Кодорского ущелья.
Великая держава, раздраженная малой, либо устраивает ей показательную порку — бомбит, как Ливию в 1986 г., как Сербию в 1995 и 1999 гг., как Ирак в 1998 г., проводит 100-часовую военную операцию в Кувейте 1991 г. (и уходит).
Либо великая держава вторгается и убирает негодного правителя. Со стороны СССР так было в ноябре 1956 г. в Венгрии и в августе 1968 г. в Чехословакии, в декабре 1979 г. в Афганистане. Со стороны США так было в октябре 1983 г. на Гренаде, в декабре 1989 — в Панаме, октябре-ноябре 2001 г. в Афганистане, в марте 2003 г. в Ираке.