Мой рецепт решения кризиса. Понимая, что пасту в тюбик не вернешь, и исходя из принципа наибольшего блага для людей, я предложил бы вернуть беженцев, куда это возможно, и честно поделить Южную Осетию и Абхазию по принципу компактного проживания этносов. Причем, на севере Абхазии я бы выделил армянский автономный округ. Необходимо компенсировать тем, кто не захочет возвращаться на «чужую половину», утрату их имущества. Затем север каждого региона достался бы РФ (живущая только отдыхающими из России Абхазия столь же экономически неустойчива, как и Ю.Осетия), а юг — Грузии. Все равно в социально-экономическом плане северная Абхазия завязана исключительно на Сочи.
За свое приобретение РФ должна была бы щедро заплатить Грузии, например, многолетними поставками углеводородов.
Грузия и Ю.Осетия и Абхазия должны компенсировать друг другу ущерб от войны и этнических чисток, как недавно США и Ливия договорились взаимно компенсировать ущерб (за взрыв дискотеки и за ответную бомбардировку).
Евгений ИХЛОВ,
член Совета Национальной Ассамблеи,
заместитель председателя Комитета Национальной Ассамблеи
по национальной политике
ИСТОРИЯ
РУССКО-ГРУЗИНСКАЯ ВОЙНА
РАССКАЗЫ БОЙЦОВ
Война…. Всё закончилось, мы победили, но злобненькие и гадкие людишки всё ещё рассказывают нелепые небылицы о наших жутких потерях, о том, что задавили числом, а неумением, и прочие мерзости. Так и хочется воскликнуть: «Не смейте трогать русских воинов!» Что ж, им слово, какой была эта война. Рассказывает заместитель начальника штаба батальона капитан Юрий Роженцев:
— Все началось 6 августа с массированного обстрела тяжелой артиллерией близлежащих к Цхинвалу осетинских сел. 7 августа приблизительно в 23.10 начался массированный обстрел самого города, в том числе из «Града». В это время я и другие военнослужащие, около 250 человек (остальные несли службу на постах), находились в расположении батальона в «Верхнем городке». Около 2–3 часов утра началось сосредоточение грузинских войск в районе села Никози, находящегося к югу от нашего городка. И где-то в 5.45 они пошли в атаку. Сначала обстреляли наш батальон: первый танковый выстрел с грузинской стороны пришелся по наблюдательному посту на крыше казармы, полностью его разрушив. Один из наших солдат погиб, двое были тяжело ранены. Следом завязался бой в районе детского сада, где находилась наша группа. Подбили БМП: двое наших погибли сразу. Бой продолжался. Комбат приказал этой группе отойти. Артиллерийский и танковый обстрел усилился. Со стороны санчасти и столовой он был особенно мощным. Следом грузины обстреляли и югоосетинских ополченцев, находящихся на южной окраине Цхинвала. Затем они вошли и в город.
Первоначально нас атаковало около 12 грузинских танков, несколько БМП и до двух рот пехоты. Им оказывалась массированная поддержка артиллерией и авиацией. Сначала по нам отработала артиллерия, а затем утюжила штурмовая авиация. До 12.00 штурмовики сделали по два захода, во второй половине дня — в несколько раз больше. Перед нами была поставлена задача не допустить прорыва противника в Цхинвал. Но именно под прикрытием мощнейшего танкового и артиллерийского огня грузинская пехота пробилась в город.
Никто из нас не ожидал, что грузинская армия отважится на подобные действия. Ведь и прежде не раз и не два случались обстрелы югоосетинских сел и столицы, но при этом расположение миротворцев обстрелу не подвергалось. На этот же раз нас просто разбомбили, просто стерли с лица земли расположение миротворцев.
Особо хочу отметить наших солдат. Несмотря на ужасы массированных обстрелов, никто из них не поддался панике, никто не покинул расположение батальона, никто не струсил. Все действовали согласно боевому расчету, своевременно заняли закрепленные за ними позиции.
В первый день, зайдя в Цхинвал, грузинские войска к вечеру вышли из него, предоставив возможность артиллерии и авиации уничтожить нас. Когда попытались вернуться, то поняли, что не смогли за эти почти сутки уничтожить батальон, так как мы снова встретили их огнем. Тогда, по всей видимости, грузины приняли решение сравнять нас с землей и снова обрушили на батальон массированный артиллерийский и танковый огонь. Как мне представляется, по нам работали целые артиллерийские подразделения — целенаправленно на уничтожение.
Рассказывает санинструктор младший сержант Зухра Трамова:
— Началось все, как обычно, с обстрела города. Но тогда, в ночь с 7 на 8 августа, мы и не предполагали, что окажемся в эпицентре событий. До этого грузины не осмеливались стрелять по позициям батальона и тем более применять по ним артиллерию. Не помню точно, не до этого было, но где-то около 5 или 6 утра первым выстрелом в сторону батальона был убит наш наблюдатель на НП. Мы его перенесли и попытались вместе с хирургами оказать помощь, но было уже поздно — он умер. Накрыв его простыней, я прихватила бинты и перебежала в санчасть. По дороге успела перевязать раненого и доставила его туда же. В санчасти медицинский персонал батальона оказывал помощь всем раненым, доставляемым туда с позиций.
Потом начался сильный огонь из стрелкового оружия. Стреляли со всех сторон: можно было подумать, что мы в плотном кольце окружения. Где-то в 50 метрах от меня был убит командир разведвзвода. Я его доставила в санчасть.
Потом я сидела и заряжала магазины для наших ребят. Тут начался танковый обстрел. Грузины целенаправленно били по медицинскому пункту. А здесь раненые!
Решили перебираться в помещение бани. Под прикрытием дымовых шашек мы двумя партиями перебрались туда. Я перебегала во второй группе. Уже на месте оказала помощь раненому комбату: перевязала ему ногу. Вслед за этим последовало несколько прямых попаданий в баню, так как грузины поняли, что мы перебрались именно туда. Рухнул потолок, нас завалило… Откопавшись, мы перебрались в находящуюся напротив котельную. Туда же перетащили раненых и убитых. В ней же стали оказывать медицинскую помощь продолжавшим поступать раненым. Их было очень много с самых первых часов боя, так как грузины накрыли нас таким шквальным огнем, что все происходящее кругом казалось адом. Котельная нас немного прикрыла… Оттуда я видела, как от прямого попадания загорелась медицинская машина, в которой остался убитый наблюдатель с НП на крыше казармы… Он сгорел вместе с машиной.
В маленьком подвале котельной нас было много, и от этого было достаточно тесно. Опять же грузины и здесь нас обнаружили: огонь по котельной превратился в сплошную лавину. Нужно было уходить. Перебежками добрались до подвала казармы. Перетащили раненых. Убитых мы по-прежнему относили в котельную. И все оставшиеся два дня мы держались в этом подвале. Не просто держались, а активно оборонялись. И медицинскую помощь оказывали при свете фонариков, хотя обстрел не прекращался практически ни на минуту.
На третьи сутки поступила команда отходить. Но и отойти нам спокойно не дали. Грузины пытались нас достать огнем из танков, минометов и артиллерийских установок. Мне казалось, что шансов на спасение у нас практически не было. Тем не менее до отхода нам все же удалось вытащить раненых. Не знаю, каким образом, прорываясь с боями, но наши это сделали. Мы же вышли ночью через кукурузное поле. Грузины нас плохо видели, и их минометный огонь, неотступно преследовавший нас, был не столь эффективным. В противном случае никто бы живым не ушел. Спасибо и комбату! Если бы не он!..
Рассказывает старший стрелок рядовой Асляр Кисаубаев:
— Нас готовили к подобному сценарию развития событий…Тем не менее никто не верил, что такое может произойти на самом деле: мы же миротворцы! В предыдущую и в эту ночи я с товарищами был на крыше овощного склада — как только начиналась стрельба, мы занимали свои места согласно боевому расчету.