Апрельская революция 1974 года положила конец почти полувековой правой диктатуре Салазара-Каэтану. Левые офицеры, осуществившие переворот, сняли запрет на создание политических партий и деятельность независимых профсоюзов, отменили цензуру, провели свободные выборы. В результате в первом послереволюционном правительстве оказались представители компартии, которая десятилетиями боролась против режима в подполье и чьи руководители и активисты подвергались арестам, пыткам и ссылке в тропический концлагерь, расположенный на Островах Зеленого Мыса. Были восстановлены разорванные после Октябрьской революции дипотношения с СССР, и между нашими странами стали быстро налаживаться политические и экономические связи.
Власти США, для которых события в Лиссабоне стали неожиданностью, не на шутку встревожились перспективой появления в Европе еще одной «коммунистической страны». Особенно пугало их то, что коммунисты, занимавшие посты в кабинете, смогут получить доступ к кухне и секретам НАТО, одним из членов-основателей которого была Португалия. В спешном порядке в Вашингтоне рассматривались варианты с исключением Лиссабона из Североатлантического альянса или хотя бы приостановкой его реального участия в делах организации. Положение представлялось безнадежным даже опытнейшему Генри Киссинджеру. Он считал, что Португалия уже потеряна и непременно окажется в социалистическом лагере. Перед лицом неизбежного госсекретарь предлагал превратить Лиссабон в отрицательный пример или, как он выражался, «прививку», и запугивать ужасами коммунистического правления население Испании, Италии и Греции, где также были сильны компартии и не исключалась возможность их прихода к власти.
Но выпускник Принстонского университета Фрэнк Карлуччи думал иначе. Он был убежден, что, опираясь на «умеренных», то есть Социалистическую партию, положение еще можно спасти. Руководство социалистов во главе с будущим президентом Мариу Соарешем быстро нашло с американским послом общий язык. Как утверждается в книге, в период наивысшего противостояния, в пору так называемого «горячего лета» 1975 года, когда реально замаячила угроза гражданской войны, Соцпартия даже обратилась к послу с «просьбой о военной помощи». Авторы утверждают, что таковая в виде оснащения подразделений по борьбе с беспорядками была оказана только после того, как в конце ноября обстановка разрядилась и «коммунистическая угроза» миновала.
Карлуччи сумел повернуть течение португальской истории не в последнюю очередь потому, что эта страна была для него далеко не первым опытом по активному вмешательству в политические процессы зарубежных стран. Начальным полигоном стала работа в 1960 году в Демократической Республике Конго, где, будучи вторым секретарем посольства США, он способствовал падению левого правительства Патриса Лумумбы. Некоторые даже обвиняют дипломата в причастности к организации жестокой расправы с конголезским лидером, что американец, естественно, всегда отрицал. Следующие этапы дипломатической карьеры Карлуччи также говорят о его неутихающем интересе к проведению операций по изменению политической ориентации стран в желательном для США направлении. В середине 60-х годов он был в Бразилии в период, когда военная диктатура, свергнув президента-патриота Гуларта, проводила политику закручивания гаек и подавления оппозиции. А из Танзании дипломат и вовсе был выслан как персона нон-грата после того, как в Дар-эс-Саламе была предпринята попытка свержения президента Ньерере, провозгласившего целью построение в африканской стране социализма.
В Португалию Карлуччи попал, поработав в Белом доме под началом Дональда Рамсфелда. И хотя лидер Апрельской революции Отелу де Карвалью призывал американского посла уехать, обвиняя его во вмешательстве во внутренние дела, тот проработал в Лиссабоне до 1977 года и покинул страну только после того, как за ее дальнейший курс особых страхов уже не возникало. Заслуги Карлуччи перед Америкой получили высокую оценку. По возвращении на родину он занимал посты заместителя директора ЦРУ и заместителя министра обороны, а в конце 80-х был назначен президентом Рейганом главой оборонного ведомства. Не утратил бывший дипломат интереса к деликатным поручениям и в дальнейшем, уже в нынешнем веке, контактируя, например, с чеченскими сепаратистами.
Андрей ПОЛЯКОВ
О ВРЕДЕ МАЛЕВИЧА
«Красота спасет мир», — предвидел Федор Достоевский. Современные медики установили непосредственную связь между прекрасными произведениями живописи и здоровьем человека. Группа международных исследователей под руководством итальянского профессора Марины де Томмазо из университета города Бари /область Апулия/, установила, что красивые картины могут снижать боль, сообщает информационное агентство АНСА со ссылкой на научный журнал «New Scientist». Ученые надеются, что результаты их исследований убедят руководителей больницы больше заботиться об эстетическом оформлении интерьера больничных палат. В порядке эксперимента группу людей, мужчин и женщин, попросили посмотреть репродукции 300 картин кисти таких прославленных итальянских мастеров, как Леонардо да Винчи и Сандро Боттичелли, и отобрать из них по 20 картин, которые они находят самыми «красивыми» и самыми «некрасивыми». На следующем этапе испытуемым показывали эти картины или не показывали ничего, оставляя большую черную стену свободной, и одновременно поражали участников коротким лазерным импульсом, сравнимым по ощущению с прикосновением к раскаленной сковороде. Было установлено, что когда люди наблюдают картины, которые им нравятся, боль ощущается в три раза менее интенсивно, чем в случаях, когда они вынуждены смотреть на некрасивые картины или просто на пустую стену. Крупнейшие итальянские клиники приглашают дизайнеров для оформления убранства палат и коридоров с использованием репродукций произведений великих мастеров. Особое внимание уделяется интерьеру детских медицинских учреждений. Группы выздоравливающих детей даже специально привозят на краткие экскурсии в музеи. Врачи отмечают положительную динамику и благотворный терапевтический эффект таких контактов больных детей с миром прекрасного.
Алексей БУКАЛОВ
ЖИЗНЬ БЕРЁТ СВОЁ
Вера в традиционное распределение ролей между мужчинами и женщинами, оказывается, экономически выгодна. Представители сильного пола, считающие, что обеспечение семьи — это исключительно их дело, а слабый пол должен растить детей, готовить и стирать, зарабатывают больше. Приверженцы равноправия полов, как правило, получают меньше. Такую закономерность установили исследователи колледжа бизнесуправления имени Уоррингтона при университете штата Флорида. «Психология играет в этом вопросе важную роль. Политика нашей страны на протяжении десятилетий склонялась к половому равноправию. Однако наша работа свидетельствует, что традиционные консервативные взгляды на распределение обязанностей работают против достижений такой цели», — констатировал руководитель исследования Тимоти Джадж. По итогам выяснилось, что сторонники американской модели домостроя в среднем зарабатывают на 8,5 тыс. долларов в год больше, чем поклонники равноправия. У женщин закономерность обратная. Однако средняя разница в зарплате не превышает 1,5 тыс. долларов в год. Чисто арифметически пары, в которых мужчина — это добытчик, а женщина — хранительница очага, в любом случае обеспечены лучше своих невольных оппонентов. Закономерность сохраняется, если учитывать такие факторы, как сфера деятельности, профессия, количество рабочих часов и число детей. Попутно Тимоти Джадж с коллегами пришел к выводу, что сторонники равноправия в основном проживают в городах на северо-востоке США, родились в семьях с обоими работающими родителями. Таких взглядов придерживается молодежь, но по мере взросления она серьезно меняет воззрения.