В те далекие годы численность населения еврейского государства колебалась в районе 2 млн. человек. Но эти люди понимали происходящие глобальные процессы так же, как и руководство страны. Это не означает, что в Израиле царило полное единомыслие, а «народ и партия» были едины во всем. Отнюдь нет. Как и ныне, шла напряженная борьба политических партий за власть, как и теперь, существовали проблемы общинные, религиозные, проблемы самоидентификации. Но все это задвигалось на второй план сразу же, как только становилось понятно, что «отечество в опасности».
Человек, откосивший от службы в армии, становился изгоем не в силу существовавших законов, а потому что таково было умонастроение его соотечественников. Вписаться в существующее общество шансов у «отказника» действительно было немного, и речь идет не только о юношах 18–20 лет. Резервистская служба в Израиле до недавнего времени продолжалась до 49 лет, и все взрослое мужское население страны терпеливо посещало военные сборы.
Перед началом войны Судного дня мобилизации резервистов не было и многие мужчины находились за границей. Никто не мешал им повременить с возвращением в государство, которое ведет кровопролитную войну. Однако такие случаи находятся в категории статистической погрешности. Десятки тысяч человек бросились на первые же авиарейсы и направились на фронт, даже не заезжая домой.
Нынешняя ситуация в Израиле принципиально иная. В государстве проживает более 7 млн. граждан. Это уже не та маленькая страна, где все друг друга знают. При этом властные структуры и народ настолько разошлись в своем понимании большинства происходящих в мире и стране процессов, что это становится проблемой для существования государства гораздо большей, чем конфронтация с исламским миром.
Служба в армии перестала быть делом чести, доблести и геройства: около половины молодых людей Израиля сегодня игнорируют призыв. Причем речь идет не только о детях из ортодоксальных семей и детях израильских арабов, традиционно не подлежащих призыву (в процентном отношении их стало очень много среди сверстников за счет огромной рождаемости в данных секторах населения), но и о выходцах из семей вполне светских, которые всегда составляли костяк ЦАХАЛа (Армия обороны Израиля).
Да и отношение общества к данному явлению кардинально изменилось. К сумевшим избежать армейскую службу ровесники относятся скорее с завистью, а не с презрением, как это случалось ранее. Естественно, что и мотивация тех, кто все же идет выполнять свой долг, заметно снижается: обидно терять три года юности, а затем еще и долгие десятилетия ходить на резервистские сборы, когда половина твоих сограждан этого не делают.
Впрочем, не это главное. Большинство молодых людей, проходящих срочную военную службу, не понимают планов и концепций властей, а следовательно, и своего подлинного места в деле защиты родины. Теряется критерий — кто друг, кто враг и зачем солдаты находятся там, куда их послало государство. Причем это не слишком зависит от личных политических пристрастий молодых людей. Недовольны все — и правые, и левые. Война из главного дела народа превращается в непонятные, практически грязные делишки правительства. Соответственно, военнослужащие становятся пешками в данной игре.
Конечно, отношения власти и граждан нередко строятся по похожей схеме. Но на войне по-прежнему часто убивают. Слишком часто. Во Второй ливанской погибло около 120 израильских солдат и офицеров, чьих-то отцов, мужей, братьев, сестер, детей. И разошедшееся с властью общество начинает ощущать себя оскорбленным, проигравшим в случае любой войны. И тогда логика «победитель — проигравший» уже не действует. Совершенно неважно, как на самом деле окончилась война.
Скорее всего, в далекой перспективе для Израиля полезно, что данная война была. Ее далеко не однозначный исход, вероятно, также пойдет государству на пользу. Но вот что делать с тем, что народ чувствует себя проигравшим? Уже два года данный факт оказывается для общества незаживающей раной. И это при том, что абсолютное большинство граждан отнеслись к началу ливанской кампании весьма позитивно. На призывные пункты явились не только 100 % вызванных туда, но и тысячи добровольцев.