Люди Запада совершенно не привыкли к российским температурам, к их ходу, к российским погодам в целом. Ну, как мог мысленно представить себе русские холода корсиканец Боэнапарте, выросший в благодатнейшем субтропическом климате? (Корсика лежит на широте Батуми). А Россия, как ни крути, — наиболее северная страна мира. Лишь Канада близка к нам, но, как пелось в одной хорошей старой песне, "так похожа на Россию только всё же не Россия" — канадские северные территории безлюдны, а население страны скучено у южных границ, где климат более комфортен, чем на Украине. Был такой порядочный и честный американский художник, друг Советского Союза Рокуэлл Кент, который многое повидал и многих жён поменял. Поссорившись с одной из них, он взял сына лет двенадцати и отправился успокаиваться на Аляску. Результатом поездки стала книга "В диком краю. Дневник мирных приключений на Аляске". И так этот честный человек расписывал жизнь в избушке в заснеженном лесу, что я и вправду подумал — дикий край, пока не дочитался: "Приближалось Рождество, и я решил съездить в город, купить сыну подарок". "Ну, и «дикий», — подумал я, но дальше стало совсем смешно: Кент сел в лодку и поплыл в город (Сьюард или Ном, уже не помню). Вот так «север» — в конце декабря на лодке! Пришлось взяться за карты, и оказалось, что этот "дикий край" находится на широте Ленинграда или Вологды, но, в отличие от них и от соседней с Аляской Чукотки, омывается тёплым течением. Нельзя без смеха представить себе книгу "В диком краю. Дневник мирных приключений в Комарове".
В отношении восприятия погод, в частности — морозных дней, мы с Западом люди разные. Мы разные не только в этом — мы принадлежим к разным цивилизациям. Если беседовать о законе Ома или о подъёмной силе крыла самолёта, то суждения представителей разных цивилизаций одинаковы, но если перейти на темы человеческого общежития, мировосприятия, то возникает непонимание гораздо большее, чем при оценке погод 1812 года победителями и побеждёнными. При этом не только они нас не понимают, но и мы их тоже понимаем не вполне (что и отразилось в статье Селиной), хотя и лучше, чем они нас. Широко известна фраза: "Что русскому хорошо, то немцу — смерть". Пусть не дословно, но это — так. Пожалуй, только у нас поэт может написать: "Мороз и солнце — день чудесный!" Это непонимание приводит западных завоевателей к таким ошибкам, которые они потом стараются объяснить чем угодно — морозом, распутицей, войной русских "не по правилам", большими зазорами в деталях оружия, поломкой танков при разгрузке и т. п.
Дело в том, что вся эта западная ср…ь каждый раз пёрлась в Россию с блицкригом. Вступив в Москву, Наполеон всерьёз полагал, что война закончена, а она только начиналась. Неудивительно, что при таких мыслях французов "Старый Лис" Кутузов сумел увести у них из-под носа целую армию, а потом, по прибытии в Тарутино Лоринстона, «удвоить» её численность, просто увеличив число бивачных костров. Вопреки восхищению Р.Б. Ждановича предусмотрительностью нашего врага ("Д", N14/563), Наполеон не обеспечил свою армию продовольствием, надеясь, что, как и в европах, селяне оккупированного края сами повезут продовольствие его воинству, а русские крепостные мужички, слыхом не слышавшие ни о каких liberte, egalite, fraternite, брали в руки вилы и вспарывали животы наполеоновским фуражирам. Отступая, русская армия бросала многое, но провиантские склады были предусмотрительно эвакуированы в Тверскую губернию, и это тоже был подвиг, не меньший, чем эвакуация промышленности по железным дорогам на восток в 1941 году: в крепостной стране собрать в кратчайшие сроки такие огромные конные обозы было необычайно трудно. Селина пишет: "Кутузов понимал войну, а Наполеон — нет". Да не войну он не понимал, не стратегию, как предположила Селина, а русских! Остальное производно от этого.
Напустить на французов мороз мы не могли, а вот организовать голод — пожалуйста, опыт был. Подчеркнём, что голодному и слабый морозец перенести чрезвычайно трудно, а если ещё и плохо обмундирован, то — каюк! За век до этого, при прорыве Карла XII в Малороссию, Пётр I приказал генералу Инфлянту, чей корпус «пятился» на пути шведов, эвакуировать все провиантские склады, загонять население деревень с продовольствием, скотом и мельничными жерновами (!) в леса, кто будет противиться — применять силу, "аще кто повезёт неприятелю провиант, пусть даже за деньги", те деревни сжигать (но предупредил, чтобы не переусердствовали и не озлобили народ). Корпусу тяжёлой конницы А. Меншикова (аналог бронетанковой группы в XX веке) была поставлена задача захватить Батурин, где Мазепа собрал большое количество провианта, пороха, вооружения раньше, чем туда подойдут шведы. «Алексашка» задачу блестяще выполнил — захватил склады за шесть часов до подхода Карла XII. И покатилось шведское воинство, тая с каждым днём, зимовать под Полтаву, где его ежедневно беспокоили небольшими, но очень чувствительными уколами.
Помню, гостил как-то давно у своих деревенских родственников на Украине. Трактористы распахали невысокий "шведский курган". Среди оловянных пуговиц нашлось несколько женских серег, что нас тогда удивило. Решили — солдаты грабили Украину, не брезгуя такой мелочью, как женские серьги. Позже выяснилось, что это не так, серьги принадлежали шведкам. Оказалось, что под Переволочной нашими войсками было пленено свыше двух тысяч… баб. Это были маркитантки и б… (что, впрочем, почти не различалось) для рядовых и жёны офицеров. В среднем приходилось примерно по одной юбке на двадцать брюк. Наполеон, как и Карл, был так уверен в победе над "этими сиволапыми", что его офицеры не только заранее делили российские поместья, но многие везли с собою жён, детей, гувернанток и горничных. Им сказали, что они будут зимовать в своих новых имениях. Вот этот цивильный контингент голодал, болел, обмерзал, подыхал ещё быстрее, чем солдаты. Можно представить, какова была моральная обстановка в голодающей Великой армии! У Наполеона хватило ума понять, что блицкриг не удался и нужно срочно уходить, но не в далёкую Европу по Старой Смоленской дороге, где есть нечего, а срочно на юг, где можно прокормиться. Вот этого ему не дали осуществить уже прямой военной силой.
Кутузов опыт Петра I учёл, Гитлер опыт Наполеона нет. Не внял он предупреждению Пушкина "Так высылайте ж нам, витии, / Своих озлобленных сынов: /Есть место им в полях России / Среди нечуждых им гробов". Гитлер читал не Пушкина, а Чехова и Достоевского и вообразил, что весь русский народ состоит из рефлексирующих хлюпиков, а Россия хоть что-то значит лишь потому, что в ней правят инородцы. И вот хороший пример, как и мы их не понимаем: товарищ Сталин ошибся в сроках начала войны Гитлером, так как разведка не доносила о подготовке Германией зимнего обмундирования. Товарищ Сталин не мог и мысли допустить, что Гитлер всерьёз надеется победить СССР блицкригом, но именно в этом был уверен Адольф Алоизиевич. Разные мы люди. Ну не могли немцы предположить, что руины Брестской крепости или Аджимушкайские каменоломни месяцами будут огрызаться пулемётными очередями! Немецкий солдат — отличный солдат, но ведь никто из немцев не пошёл на авиатаран, а Виктор Талалихин сделал это дважды! Воздушный таран совершили сотни советских лётчиков, "огненный таран" наземных целей (как Н. Гастелло) — 503 пилота, 150 бойцов повторили подвиг А. Матросова. Да, мы разные, не всё у нас хорошо, но государственнический инстинкт у русских, включая неграмотных крепостных мужиков, был развит необычайно. Вот на это, на "дубину народной войны", как выразился Л. Толстой, совершенно неожиданно для себя и напоролись прозападный Наполеон и не менее прозападный Гитлер.
Гитлер очень ошибся в своих представлениях о русских, но я бы не спешил обвинять его в глупости или самоуверенности. В конце концов, почему Селиной можно быть уверенной в своих суждениях, а Шикльгруберу — нет? Уж если она так жёстко обвиняет Наполеона в полном непонимании стратегии, то позволительно спросить: неужели дата начала советско-германской войны определялась только волей Гитлера? Разве он не учитывал, что год спустя перевооружённая РККА будет представлять гораздо более мощную силу, которую блицкригом уже не разгромить? Точно ли не удался бы блицкриг в 1941 году, если бы не случились неожиданные для всех сторон югославские события, потребовавшие от Германии и её союзников переброски на Балканы 82 дивизий, что передвинуло начало вторжения в СССР на полтора месяца позже? Гитлер вынужден был спешить, поэтому не подготовился к зимней войне (к тому же такую подготовку нельзя было бы спрятать и она насторожила бы СССР), а в 1942 г. у него уже не было на это ресурсов. Фактически, в 1941 г. у него, как и у Николая II в 1914 г. (по версии Ю. Житорчука), практически не было выбора: или попытаться сломить Россию блицкригом сейчас же, или вообще отказаться от этой идеи. Отказаться он не мог, потому что "Дранг нах Остен" — это не фашизм, а германский шовинизм, это идея, выношенная поколениями германской элиты со времён уничтожения ими западных славян. И Гитлер рискнул. После поражения под Москвой выйти из войны, как это пытался сделать Наполеон, направившись на юг, ему уже было нельзя — слишком много натворили немцы на оккупированных советских территориях, чтобы можно было надеяться на почётный мир. На Среднем Дону и на Курской дуге он опять рискнул — и окончательно проиграл.