В числе прочих, горькой судьбой города озаботилась группа граждан смешанного состава, включавшая в основном спортсменов и прогрессивную интеллигенцию. То ли и вправду совесть проснулась, то ли «в струю попасть» надеялись, то ли напомнить о себе хотели. Написала эта компания, в которой обозначились лица, мягко говоря, имеющие отношение к плачевному состоянию города, открытое письмо губернаторше в защиту уничтожаемых архитектурных сокровищ. Дело, вроде, беспроигрышное, — забота о судьбе культурного наследия, знаете ли! Но случилось неожиданное. Губернаторша в одном из выступлений назвала озабоченных «крикунами», которые мутят воду, морочат горожан и которых она намерена наказывать. В рядах подписавших обращение возникла тихая паника и образовались широкие бреши. Первыми посыпались спортсмены, а за ними — часть не угадавших конъюнктуру интеллигентов. Кто уверял, что его неправильно поняли, кто ума не мог приложить, откуда взялась его подпись, а один спортсмен, верноподданнически припав к стопам губернаторши, слёзно молил о прощении. Очевидно, кроме кнута предполагался ещё и пряник, во всяком случае, Интернет полон сообщениями о том КОМУ и ЧТО за отказ от подписи было обещано, но выяснять достоверность подробностей и называть фамилии неохота. Противно, скучно, стыдно. Леший с ними, отказались от подписи — и всё тут. Ненаказуемо. Тем более что некоторые всё-таки устояли. И тут, в той самой «реплике», прогремел голос Мерзяева, праведно возмущенного трусостью коллег. Дескать, «бздят в чан». Так вот простецки и заявил, правдоруб. Ясное дело, что бздят! Это вам не обращение «интеллигенции» к Тухлому Деду — «Борис Николаевич, раздавите гадину!» — подписывать. Те подписуки отлично знали, что беспалая тварь за такую просьбу и запомнит, и обласкает. Ещё до «путча 1400» актёрская братия театра Мерзяева (похоже, после партсобраний) разыгрывала на ЦТ исторические сценки из времён Годунова. Дескать надо бы царю Борису разогнать Думу, да порешить бояр для надёжности. И ведь совсем последствий не боялись. А с этим письмом вона как обернулось!..
На чане Мерзяев не остановился и дальше понёс такое, что самые ортодоксальные сосал-демократы посчитали бы перебором в части социальной справедливости. И про то, что нельзя строить выше храма, и про уворованные негодяями у народа миллионы, и про пакостный каток на Площади (был грех по зиме), и про наглые запросы Конституционного суда (хотят стеклянный кабак на крыше опять же памятника архитектуры XVIII века)… И всё с таким надрывом, будто на партсобрании. Просто сердце разрывается у Б., глядючи на то, что в России делается. Да что там сосал-демократы, под такими откровениями любой красно-коричневый экстремист-ксенофоб подпишется! Хотя и удивительно слышать такое от приверженца либеральной идеи. Ты же хотел рыночную экономику? Получи рынок, где продаётся всё, включая Город частями. Хотел, чтобы «страной управляли профессионалы», а не тупые работяги-депутаты в Советах? Получи управляющих страной профессиональных гешефтмахеров и Градостроительный совет с совещательным голосом. Требовал «дорогу экономически активным гражданам»? Получи свору ворья, разорившую страну. Говоря твоим сермяжным языком, «жри л…ва, что сварила»! Ты что ж думал, Вексельберг со своими яйцами будет у тебя спрашивать, можно ли у народа миллион-другой украсть? Или Миллеру твоё мнение о «газоскрёбе» до смерти интересно? А, может, Ксюха Собчак придёт посоветоваться, что ей с «Домом 2» делать? Это при Советах власть развивала Город, не уродуя оставленное предками, а ты её, Советскую власть, на партсобраниях славил. А нынче, для реальной власти в Россиянии ты со своим мнением не «носитель культурных традиций», не «властитель дум», а так, подтанцовка. Много вопросов-ответов может предложить грубый хам, не чувствующий страданий тонкой души артиста. А толку? «Ссы в глаза, ему — Божья роса». Да и лучше Владимира Ильича про «г…о нации» не скажешь. Я о другом. Пока светят Очень Большие Бабки, Город будут добивать в соответствии с менталитетом шепетовского аптекаря, и никакие скандалы не изменят временно отложенные проекты «освоения городских территорий под элитное строительство», а там «то ли шах, то ли ишак», то ли новый губернатор. В ответ на возмущение горожан будут называть суммы привлечённых под этот разбой инвестиций, которые пойдут на ту же уплотнительную застройку, а губернаторша будет обещать, что вот уж теперь, вот с этой минуты, вот с этой высоты, вот с этого места со всей строгостью, через частое сито ни шагу назад, и отныне отвечать будет она и не жалей Чапая… И всё так же идиоты будут надеяться на порядочность властей. Хотя бы в будущем. Ну вот с этой минуты.
КОГДА, КТО и в Россиянии отвечал за преступления перед страной и народом? Косоротый пропойца, трижды государственный преступник расстрелял из пушек всенародно избранный парламент, залил кровью столицу и получил орден «За заслуги перед Отечеством» первой степени. А тут всего-то дурацкое историческое наследие, мешающее Очень Большим Бабкам надстроить Небесную линию своими пентхаусами! Вы лица этих ребят видели? Вы всерьёз полагаете испугать их славой геростратов? Да и ЧЕМ, в конце концов, может ответить один человек за НАВСЕГДА изуродованный Город, за торчащий над ним полукилометровый фаллоимитатор? Арией Дуремара «А я тут ни при чём, совсем тут ни при чём» из «Приключений Буратино»? Или мемуарами из Греции о сложностях переходного периода и о том, как «не всё удалось»? Тухлый Дед после расстрела парламента тоже завещал беречь Россию. Так что стоять и за свою страну, и за свой Город честным людям предстоит насмерть, а в этой битве в дело пойдёт всё, даже вопли Мерзяева. Егоркаплешьвполоску, собрат Мерзяева по либерастии, бывший редактор журнала «Коммунист», пламенный ленинец-ельцинец, как-то сообщил россиянам английскую поговорку: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев». Как всегда врал, поганец. С английского эта поговорка переводится так: «Даже негодяй может найти прибежище в патриотизме». Пусть это даже какая-то б. со своим патриотизмом места проживания. Нам в драке за Родину и это сгодится. Временно. А там — «или шах, или ишак». Или б.
К чертям толерантность! Даёшь адекватность!
Н.А. ГАН
ИГРЫ В ИМЕНА
Последнее время Санкт-Петербург захлестнула волна переименований улиц, скверов, площадей. Занимается сим благородным занятием Санкт-Петербургская межведомственная комиссия по наименованиям (Топонимическая комиссия). В ее состав входят как видные городские чиновники от культуры, так и широко известные (видимо) в узком кругу журналисты и краеведы. Согласно Положению о Комиссии, она создана в «целях подготовки предложений и заключений по вопросам наименования и переименования территориальных единиц Санкт-Петербурга, улиц, площадей и других составных частей Санкт-Петербурга (далее — городские объекты), государственных предприятий и учреждений Санкт-Петербурга, а также других объектов, находящихся в собственности Санкт-Петербурга».
Оговариваясь, что универсального критерия, применимого ко всем случаям переименования не существует, Комиссия рекомендует менять названия городских объектов в следующих случаях (курсивом выделяю рекомендации комиссии):
1. Продолжительность существования (100–200 лет и более). Чем дольше просуществовало название, тем выше его историческая ценность и тем больше вероятность попадания его во всевозможные письменные свидетельства и документы. Размышляя над данным требованием, автор терзается смутными сомнениями, что период не будет признан «продолжительным», если он будет лишь немногим менее столетия. Например, 74-летний советский период.
2. Употребимость старого названия, несмотря на официальное его изменение. Здесь отмечу, что историческая память весьма коротка. Это не семьдесят-восемьдесят лет, прошедших с момента переименований старых названий улиц. Вот Невский проспект продолжали активно называть Невским и в непродолжительный двадцатилетний период (до января 1944 года), когда он именовался Проспектом 25-го Октября. Совершенно разумным было и возвращение названия Дворцовой площади, которая в двадцатые и тридцатые годы носила имя Урицкого. Советское руководство не боялось исправлять исторические ошибки, понимало, что революционные события 17-го года являлись лишь частью (хотя и весьма значительной) героической истории города, венцом которой было разорванное кольцо блокады. Возвращение некоторых привычных городу и миру названий органично сочеталось с возвращением церкви, офицерских погон, орденов и гимнов, а все вместе олицетворяло новую сталинскую имперскую идею.