Впрочем, Кол ведь и без этого много знает обо мне, например: «Проза и поэзия Бушина – ничтожны, критические статьи – бред!» Это после извинения-то, как Бакланов… И вот сейчас: «Мандельштама читают. А кто будет читать Бушина?» Ты же, несчастный, и читаешь – даже стихи, хотя я их редко печатаю. Читаешь и будешь читать. Да не просто, а штудировать и каждый раз ещё и отзывы направлять в Интернет. Пусть безграмотный набор слов, а оторваться нет сил! Неразрешимая загадка: если все мои писания столь отвратительны, то чем объяснить такой маниакальный интерес ко всем жанрам, в которых я работаю? Как не жалко времени, отпущенного Богом? Когда мне попадаются, например, стихи Белобокина или сочинения Гайбушева, я их просто тихо откладываю в сторону, потом выбрасываю. И так поступают все разумные люди, ценящие время, отпущенное на перелёт из тьмы во тьму.
Много поучительного, душеполезного и в других откликах на статью. Так, божья коровка по прозвищу Andrei К шепчет: «Очень жаль г-на Бушина, которому так хочется простоты и ясности в поэзии и для которого Горький и Твардовский – «классики».
Ну, классики – понятие условное. Но как бы то ни было, а Горький – самый знаменитый писатель мировой литературы ХХ века и вместе с Есениным и Шолоховым самое яркое свидетельство глубинной талантливости русского народа. Верно и то, что хочу простоты, вернее, ясности. Так ведь этого хотели и Горький, и Пастернак, я цитировал их на сей счёт, перечитайте. Могу добавить:
Во всем мне хочется дойти
До самой сути –
В работе, в поисках пути,
В сердечной смути…
Суть это и есть ясность. И смута поэта не устраивала.
А Твардовский писал:
Вот стихи, а всё понятно,
Всё на русском языке…
Так что, пожалейте и этих троих в своём безразмерном милосердии.
«Видимо, следующий на очереди – Бродский»,- пророчит Я. Увы, пророчество несколько запоздало. В изначальном тексте моей статьи о Бродском упоминалось. Ему кто-то сказал: «Какая трагедия – распад Советского Союза!» Он ответил: «Но язык-то остался. А это главное». Раньше довелось мне выразить негодование по поводу его стишка «На смерть Жукова», где он и маршала, и всех погибших солдат Великой Отечественной войны поместил в «адскую область», - факт, достойный Веллера, граммофона у микрофона.
А вообще-то о Бродском уж столько написано. Причём самыми разными авторами! Еще при жизни поэта совсем нелюбезный мне Василий Аксёнов в «Литературной газете» изобразил его «средняковским писателем», даже «мифической посредственностью», но ловким литературным дельцом, который при помощи «комбинации знакомств и дружб шел от одной премии к другой - к высшему лауреатству»(ЛГ, 27.Х1.91). Это было жестоко. Но несколько позже Эдуард Лимонов, тоже не друг мой, писал о нём в «Завтра» ещё свирепей: «Поэт-бухгалтер»… «Бюрократ в поэзии…Как и Солженицын, это ещё одна Большая Берта русской литературы… Его стихи предназначены для того, чтобы по ним защищали диссертации…. Бродский получит премию имени изобретателя динамита» («Октябрь». 2000). И точно, получил.