Утешает одно: эту посредственную власть, ни на что не способную, кроме каждодневного самопиара, поддерживает такая же удручающая бездарность; сошлюсь на слова выдающейся поэтессы Марины Ивановны Цветаевой, которую никак не заподозришь в “советскости”: “Признай, минуй, отвергай Революцию - всё равно она уже в тебе - и извечно... ни одного крупного русского поэта современности, у которого после Революции не дрогнул и не вырос голос, - нет”.
Дрогнул голос у тех, кто рукоплескал расстрелу Верховного Совета и Х внеочередного Съезда народных депутатов - высшего законодательного органа власти в стране. Они приняли вседозволенность за свободу, которая им же в первую очередь и отомстила: за прошедшие “перестроечнореформенные” годы ни одного крупного поэта или прозаика даже под литературоведческим микроскопом не обнаружишь.
Но русскую литературу спасали и спасают от позора и презрения потомков единицы; пока писклявый Окуджава восторгался тем, как танки с Калининского моста вакуумными снарядами (их применение в мирное время запрещено международными конвенциями!) расстреливали легитимный парламент: “Я вижу захватывающий детектив!”, великий Юрий Бондарев уже писал свой “Бермудский треугольник” - выдающееся произведение о кровавой ельцинской мясорубке, роман, который нельзя читать без содрогания сердца.
Так в нашей стране произошла невиданная (вся мировая история другого такого факта не знает) социальная катастрофа; мразь, которая, как предупреждал Маяковский, “не поредела”, вылезшая из всех щелей, диктует теперь всему народу свои, пожирающие плоть и дух России, “законы” и на костях советских людей строит свое неандертальское благополучие.
Ныне любой литературный антисоветчик ходит в “гениях”, особенно по страницам школьных учебников. Это и понятно: юному поколению надо вбить в разум то, что отвечает современной буржуазии. До сих пор кое-кто продолжает лгать о великом Михаиле Александровиче Шолохове: клевета, в недавние времена пущенная в ход с легкой руки Александра Исаевича Солженицына, который утверждал, что Шолохов “украл” “Тихий Дон”, так им и не отвергнута, хотя уже найден оригинал великого шолоховского произведения, о чем хорошо осведомлен Александр Исаевич.
Солженицын никак не может успокоиться, что кто-то в России писал и пишет лучше него. Вот и о другом шолоховском шедевре - рассказе “Судьба человека” - в школьном учебнике я прочел такие его слова: “Мы вынуждены отозваться, что в этом вообще очень слабом рассказе, где бледны и неубедительны военные страницы (автор, видимо, не знает последней войны), где стандартно-лубочно, до анекдота, описаны немцы (и только жена героя удалась, но она - чистая христианка Достоевского), - в этом рассказе о судьбе военнопленного истинная правда плена скрыта или искажена”.
Да, Александр Исаевич, куда уж не знавшему ни войны, ни русского характера, ни плена Шолохову до вас? Вы ведь все военные годы провели в окопах, правда, первые два года были в обозе, а потом так умудрились воевать, что писали заготовки для своих будущих великих романов, а переписывали их ваши подчиненные, - они-то прекрасно понимали, что вы гениальный русский писатель. Что же касается боев, то в одном из них вам всё-таки удалось поучаствовать, но... спасая в себе великого писателя и спасая его не для себя, а прежде всего для России, вы, попав в окружение, спаслись бегством, бросив вверенное вам командованием подразделение на произвол судьбы.
Обо всём этом рассказал на страницах своей книги “Спираль измены Солженицына” чехословацкий журналист Томаш Ржезач, боготворивший вас до встречи с вами в Швейцарии и страшно разочаровавшийся в вас, узнав с близкого расстояния.
Вот его слова о том вашем подвиге: “Во время одной из контратак батарея попадет в окружение.
Что сделает Солженицын? Отдаст приказ занять круговую оборону? Попытается пробиться к своим?.. Капитан Солженицын бросает людей, дорогостоящую технику и спасается бегством”.
Но Ржезач не понимал, Александр Исаевич, что вы гений, об этом знали только вы, а гению всё дозволено, всё потом спишется. Остаются сегодня в прозе “гении” типа Владимира Сорокина, В. Пелевина, в поэзии - постмодернисты типа Нины Искренко с такими гениальными строками:
...пока зеваем мы и говорим
Прости
И верим что мы будем прощены
Когда организованно зевая
Предстанем пред судом
Верховного Трамвая
Повиснув слипнувшись и что-то
прищемив
Ты лишь начнешь я сразу
подхвачу
И передам другим как эстафету
Мы обзеваем хором всю планету