– Но в этом нет чего-то совсем уж нереального, - вставил я. - Человечество ведь зародилось в одной точке Земли? Где-то в Африке, да?
– Эдем был расположен в Месопотамии, - Кабайлов пожал плечами. - Широко известный факт. Кстати, даже генетики его подтвердили…
– Ну так у этого первоначального человечества был же один язык? - продолжал я гнуть свою линию. - Вот какое-то племя обезьян… мутировало, допустим, от падения уранового метеорита…
Кабайлов обидно захихикал и сказал:
– Давай все же придерживаться фактов. Бог сотворил Адама… ну, понятное дело, используя материал животного происхождения, в том числе и обезьяний. А потом из его же генетического материала создал Еву.
– И они наплодили всех остальных! - огрызнулся я.
– Конечно! Он же долго очень жил, в Библии сказано - девятьсот тридцать лет. Читай Книгу Бытия. За этот срок о-го-го сколько можно наплодить!
– Меня радует ваше веселье, - мрачно сказал профессор.
– Профессор, ну я же серьезно! - воскликнул я. - Если человечество пошло из одного источника, то был какой-то первый язык. И когда человечество разделилось, то оно этот первый язык просто меняло, но исходя из «оригинала». И потому в этом праязыке есть… да, именно зерна! Зерна будущих языков!
– Я понимаю, - кивнул профессор. - Но вы бы знали, как смотрит нормальный ученый на человека, который изложит эту версию на полном серьезе.
– И?.. - требовательно спросил Дима.
– И все-таки эта бульварная, фантастическая, популистская версия - единственная, которая хоть что-то объясняет, - признал профессор. - Ну или… вы чрезвычайно талантливые шутники.
– У меня вообще нет чувства юмора! - гордо сказал Дима. - Профессор, так вы смогли этот язык изучить?
– А что вы хотите? - внезапно спросил профессор. - Избавиться от навязчивого говорения на непонятном языке? Тогда вам к психотерапевту. Я уверен, что гипноз, лекарства, на худой конец - электрошок вам помогут!
– Или лоботомия, - ехидно вставил я.
– Нет, - гордо игнорируя меня, сказал Дима. - Я другого хочу. Понять, что именно говорю во сне. Ну… если можно научиться на этом языке говорить, то и разговаривать!
– Зачем? - всплеснул руками профессор.
– Как зачем? У меня в подсознании древнейший язык! Язык, на котором Господь разговаривал с ангелами! И не выучить его?
– Тогда я объясню вам проблему, - сказал профессор. - Вы вроде как можете и в обычном состоянии говорить, только смысла не понимаете?
Дима кивнул.
– Я прослушал то, что вы говорите, бодрствуя. Так вот, друг мой. То, что вы произносите «по заказу», - это самая обычная, банальная, скучная глоссолалия. Никакого отношения к вашему просоночному бормотанию она не имеет!
– Совсем? - жалобно спросил Дима.
– Абсолютно. Вы увлеклись, вам хочется научиться этому праязыку. И вы начинаете его изображать… как умеете. Но это… это ерунда.
– Ну а то, то, что я вначале говорил? - спросил Дима.
– Слишком мало материала. Будь у меня час-другой вашего монолога… а желательно еще, чтобы вам задавали вопросы, а вы на них отвечали…
Профессор развел руками. Дима сидел, глядя в стол, и медленно багровел. Издеваться над ним я не хотел - видно было, что ему и так несладко. Но удержаться было невозможно.
– Гляп, - сказал я. - Хлюп-барам-пам!
Дима встал и молча направился в прихожую.
– Молодой человек, попробуйте спать со включенным диктофоном! - сказал ему вслед профессор. Но Кабайлов уже выскочил за дверь. Я кинулся следом - и успел протиснуться в сдвигающиеся двери лифта. Сказал:
– Ну извини…
Дима поиграл желваками и сказал, неожиданно спокойно и убежденно:
– Извинениями не отделаешься. Сейчас заглянем в магазин… купишь бутылку коньяка.
– Хорошо, - сказал я, вспоминая, сколько у меня с собой денег.
– А я возьму пару бутылок водки… - рассуждал вслух Кабайлов. - Украинской. Закуска вроде есть… Минералочки надо.
– Ты чего? - не понял я.
– Сейчас едем ко мне, - сказал Дима. - Придется напиться. Причем выпить столько же и того же, что и в прошлый раз… Мне - придется. А ты так… компанию составишь. Потом будешь сидеть и ждать, пока я заговорю.
– А если не заговоришь?
– Завтра продолжим. Выходные впереди, два дня и три ночи.
– И утром после трехдневного запоя я пойду на работу? - уточнил я.
– Посмотрим. Надо будет - не пойдешь!
В безумии моего друга было все-таки что-то притягательное…
– Никогда не пил в научных целях, - признался я. - Только учти, на три дня такого веселья я не согласен!