В этой статье пойдёт речь о корректировке текстов писем Кузнецова. Корректировка – это внесение изменений в текст, толкование событий с некоей целью, иногда даже и неопределённой, а то и вовсе без цели – так просто.
Всего писем опубликовано три, вот они в хронологическом порядке:
Письмо 1 - брату Виктору от 27.06.1942 - в [2,3,4].
Письмо 2 - записка брату Виктору от 23.08.1942 – в [4].
Письмо 3 - завещание от 24.07.1943 – в [1,2,3,4].
(Цифрами в квадратных скобках обозначены помещённые в конце статьи источники, по которым цитируются письма. Следует напомнить, что [1] и [2] – первые издания книг, [3] – одно из многочисленных переизданий книги «Сильные духом», а [4] – биография Кузнецова).
Письмо 1 появилось поздно - оно было получено от брата Николая Кузнецова, Виктора, весной 1949 года. Как сообщал в [2] Медведев, «Брат Виктор сам нашёл меня после того, как услышал по радио передачу книги «Это было под Ровно». Письмо приведено в эпилоге [2]:
«Москва, 27 июня 1942 г.
Дорогой братец Витя!
Получил оставленную тобой открытку о переводе в Козельск. Я всё ещё в Москве, но в ближайшие дни отправляюсь на фронт. Лечу на самолёте.
Витя, ты мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая отчизна цвела и развивалась и чтобы наш народ жил свободно. Для победы над врагом наш народ не жалеет самого дорогого – своей жизни. Жертвы неизбежны. Я и хочу откровенно сказать тебе, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов за то, что придётся пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и цветущее будущее нашей Родины. Мы уничтожим фашизм, мы спасём отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь о нас песни, и матери с благодарностью и благословением будут рассказывать детям о том, как в 1942 году мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой отчизны. Нас будут чтить освобожденные народы Европы. Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью? Нет, никогда наша земля не будет под рабской кабалой фашистов. Не перевелись на Руси патриоты. На смерть пойдём, но уничтожим дракона. Храни это письмо на память, если я погибну, и помни, что мстить – это наш лозунг. За пролитые моря крови невинных детей и стариков – месть фашистским людоедам. Беспощадная месть! Чтоб в веках их потомки наказывали своим внукам не совать своей подлой морды в Россию. Здесь их ждёт только смерть. Будь всегда верен Сталину и его партии. Только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия и никто больше. Эта истина абсолютно доказана.
Перед самым отлётом я ещё тебе черкну. Будь здоров, братец. Целую крепко.
Твой брат Николай»
Впечатление письмо производит сильное. За ним и время сильное – время героев. Сомнительно, чтобы современный молодой человек в возрасте 31 года что-то похожее написал. Сам - от себя. И не только потому, что ритм жизни ускорился, появились мобильные телефоны и Интернет – смысл слов и сам набор слов письма малопонятен нынешней молодёжи. А чтобы она ещё в 1970-х годах чего лишнего не подумала (а за ними и более поздняя), над письмом была проведена простенькая работа, а именно:
В [3] (редактор В.А. Солоухин) после слов «Нас будут чтить освобождённые народы Европы «выпущена фраза» Разве может остановить меня, русского человека, большевика и сталинца, страх перед смертью?». Ну, пропущена и пропущена, поставь принятый в таком случае знак <…>, свидетельствующий о наличии здесь текста, несущественного (на взгляд публикатора) для документа, и продолжай работу. Нет! Поставил редактор-хитрец три точки после слова Европы! Дескать, написал Кузнецов про Европу, затуманились его глаза, задумался он, свидетельством чего и стало многоточие, им, Кузнецовым, поставленное!
Вряд ли можно собрать все издания книги «Сильные духом» и определить – кто же из редакторов (Наверное, не В.А. Солоухин – он просто легкомысленно отнёсся, не проверил, хотя и был обязан) запустил этот обман.
Но чтобы Т.К. Гладков в своей повести [4] да не проверил по первоисточнику – быть того не может! Он и проверил, он же серьёзный исследователь. И эту фразу привёл, но вот в таком виде: «Разве может остановить меня, русского человека, большевика1, страх перед смертью?». 1 – это примечание внизу страницы, вот оно: «1 Чисто эмоциональный момент. Н. Кузнецов не был членом ВКП(б)». После того, как в 1990-е гг. мир с изумлением убедился в том, что член КПСС и коммунист это разные люди, примечание коварное. Оно уводит воображение в сторону, читатель и не подумает о том, что слово сталинца Гладков-таки вымарал! Ему Сталин, видимо, «не нравится», а то, что Кузнецову, герою повествования, «нравится» - не имеет значения. Вычеркнуть! ([4] - ответственный за выпуск В.П. Еленский, редактор О.И.Лемехов).
Так-то вот, оказывается, пишется история?
И уже не вызывает удивления, что после слов «Здесь их ждёт только смерть» у Гладкова следует точка, а за ней новый абзац! Да, прямо с красной строки написано: «Перед самым отлётом я ещё тебе черкну…». А где же строки «Будь всегда верен Сталину и его партии. Только он обеспечит могущество и процветание нашей Родины. Только он и наша сталинская партия и никто больше. Эта истина абсолютно доказана»? Их как бы и не было! Это значит, что, по мнению Гладкова, не следует читателю знать о призыве Кузнецова быть верным Сталину. Ну и ну!
Когда я был маленьким, то, встречая в книжках фотографии писем, удивлялся – зачем их печатать? Почерк не разобрать, пишут иногда вздор – ох уж эти писатели! Оказывается, вот зачем – чтобы выводить на чистую воду легкомысленных публикаторов. Факсимиле письма 1 напечатано в [2], всё там прочитывается, даже грамматическая ошибка есть – во фразе «очень мало шансов зато, чтобы я вернулся живым» - «за то» написано слитно – «зато». Видел ли это факсимиле Солоухин? Видимо, нет. Еленский с Лемеховым тоже не видели, доверились, наверное, предыдущим публикаторам. Видел ли Гладков? Разумеется, видел – он же историк! Зачем соврал?
В аннотации сказано: «За эту повесть автор удостоен медали им. К. Симонова Международной ассоциации писателей баталистов и маринистов, учреждённой 20 декабря 2000 года. А также премии Службы внешней разведки Российской федерации. В данном, расширенном и дополненном издании писатель использовал множество до сих пор закрытых материалов архивов ФСБ России». Честно надо сказать – работа проделана большая, книга – захватывающее чтение, множество данных приведено, автор отмечен по заслугам - но зачем передёргивать? Выбрал героя – уважай его таким, каким он и был: 1 - убеждённым патриотом родины, 2 – большевиком, 3 – сталинцем.
Письмо 2. Это - обещанное Кузнецовым («Перед самым отлётом я тебе ещё черкну»):
«23.VIII.42. Дорогой братец Витя!
До свидания после победоносного окончания войны. Смерть немецким оккупантам!
Будь здоров, счастлив, желаю успеха в борьбе против немцев. Если окажусь в Москве, то напишу до востр. Центр. почтамт.
Целую. Твой брат Николай».
Публикация этого письма – целиком заслуга Гладкова. Поэтому он не только привёл его текст, но и, с законной гордостью, факсимиле [4]. Но и здесь переврал! Сравнивая тексты печатный и факсимильный, легко заметить, что в факсимильном варианте Кузнецов обращается к брату так: «Дорогой братец Витя!», далее следует новый абзац, а в печатном так; «Дорогой братец!» и далее – в строку. В факсимильном варианте «…желаю успеха в борьбе…» в печатном «…желаю успехов в борьбе…».