О ленивых русских мужиках любили поболтать даже на европейских курортах еще их хозяева-крепостники, пропивая и проблядовывая труд, пот и кровь своих рабов. В разное время компания охаивания русского мужика то затихала, когда враг нападал на Родину, то вновь усиливалась в мирное время. С хрущевских времен известные лица загомонили о ленивых и алчных бедняках и трудолюбивых и добрых кулаках. Хотя кулачество как опасное явление для русского общества, да и государства, известно и изучено лет 150 назад.
В 1930-х годах, преодолевая вековую отсталость страны, замененная машинами сельская молодежь поехала строить заводы и города, электростанции, дороги, каналы. Кое-кого за неуважение закона везли не по собственной воле на лесозаготовки, строительство Беломорканала, освоение золотоносной Магаданской области. Вливались в городской поток и те, кто не принимал перестройку сельского хозяйства, не хотел вступать в колхоз, в совхоз и не хотел платить налог как единоличник. Одним словом, кулаки искали место, где бы отсидеться, перебиться какое-то время. В это число попадали и те, кто не смог разобраться в политической обстановке. О своем уме они и их потомки начали кричать много позже.
Три моих дяди-крестьянина перед коллективизацией, оставив хозяйства на жен и подраставших сыновей, мотонули на карагандинские шахты. Три года добывали уголь, высылали деньги семьям, ходили там в ударниках. Вся деревня знала в подробностях об этих шахтерах и посмеивалась над ними. Знали о них и в районном НКВД. Жены исправно платили твердый налог из переводов мужей-шахтеров, не занимались антисоветскими сплетнями, и их никто не раскулачивал, никакая ячейка не собиралась высылать на север. Когда колхоз встал на ноги, наши шахтеры вернулись домой, сообразив, что колхозом жить легче. А в Новосибирске еще командовал Эйхе Р.И. В работе Эйхе были серьезные загибы, но зачем ему чужие грехи?
Вернемся к моему деду. Он вообще вступил в колхоз за 4 года до Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и его никто не раскулачивал. Правда, вместо батраков у него пахали, косили, жали по выходным и праздничным дням 5 сыновей-колхозников со своими женами по очереди, жившие уже отдельно от отца со своими подсобными хозяйствами, домами, пасеками и пр. Бабка знала дом, печь, огород, любила покомандовать снохами, в полях на прополке и жатве была редко. У нее был свой гонор, она признавала только двух начальников — мужа и вождя Сталина и никаких там бригадиров и председателей, хоть и выборных. Она еще не забыла помещика, его жену, их дочерей, когда работала на них. Когда сыновья, имея по 6-10 человек детей, отказались работать еще и у отца, дед плюнул на каприз жены и вступил в колхоз. За 4 предвоенных года на колхозные трудодни он запас полный амбар продовольствия, — от пшеницы и ржи до гороха и льняного семени, что очень пригодилось в военные, а особенно в 1946 засушливом году.
Еще один мой дядя-крестьянин подался служить в томскую милицию. Года через 3–4 его оттуда выгнали за неуважение советской законности. Это был 1936 год. Тогда среди любителей длинного рубля и красивой жизни была модной вербовка в Забайкалье на артельную добычу самородного золота. Завербовался и он, да так там и остался.
Многих из тех поколений уже нет в живых. Все они по-разному, но с достоинством закончили свой жизненный путь. Те, кто остался в колхозе, и теперь почти не болеют, несмотря на годы и тяжелую нынешнюю жизнь.
Сегодня мы пожинаем горькие плоды 20-летней деятельности активных, «трудолюбивых», эффективных собственников. Но это только начало конца 20-летнего вялотекущего всеохватывающего кризиса, хотя половины России уже нет, заводы — основа экономики державы — стоят, колхозы лежат, гвардию российской армии составляют фурсетки в мини-юбках. А детки кулаков-2 так ничего и не поняли.
Д. БАШАРКОВ
P.S. Построенные нашими дедами деревня и колхозы в годы Великой Отечественной войны давали Родине хлеб, мясо, коней, мед; фронту — снайперов, саперов, лыжников, танкистов, артиллеристов, бойцов и командиров всех родов и видов войск. После войны колхозы дали семенной хлеб побывавшим в лапах западных цивилизаторов областям, выдержали разрушительные хрущевские реформы, обновили деревню новыми производственными и социально-культурными зданиями, одноэтажными коттеджами для всех.