«Государство гарантирует журналисту в связи с осуществлением им профессиональной деятельности защиту его чести, достоинства, здоровья, жизни и имущества как лицу, выполняющему общественный долг».
Ну, и много мне мой статус помог при эдаких прокурорах и судьях?
Так что я прошу суд воспользоваться своими правами, данными вам статьей 29 УПК РФ, и вынести частное постановление, в котором обратить внимание соответствующих органов и должностных лиц на массовое умышленное совершение судейско-прокурорскими работниками преступления, предусмотренного статьей 280 УК РФ, и потребовать принятия необходимых мер ко всем фигурантам этого дела, совершившим умышленные призывы к осуществлению деятельности по совершению действий, направленных на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыву безопасности Российской Федерации, возбуждение расовой, национальной и религиозной розни, связанной с насилием или призывами к насилию, унижение национального достоинства.
Повторю, весь идиотизм этой ситуации становится возможен только потому, что обвинение цинично наплевало на Конституцию, на закон «О противодействии экстремистской деятельности» и на Рекомендации Генпрокуратуры, а именно, рассматривает не наличие пропаганды в деятельности Дуброва, а законное мнение человека. И рассматривает не смысл всего текста, а вырванные из контекста отдельные слова и предложения.
А вот если бы следствие и прокуратура ввели или попробовали ввести в обвинение понятие «пропаганда», то тогда какие к вам, судье, могут быть претензии — какая пропаганда может быть в действиях следователя, прокурора, судьи или свидетеля? Но раз вы сами попираете Конституцию, раз вы по заказу лобби Израиля взялись устанавливать в России фашистский режим и наказывать за свободу слова, то тогда и ваша свобода слова наказуема!
Я не знаю, смог ли я что-либо вам объяснить, но я старался».
После этого было зачитано и приобщено к делу заявление союза писателей России на имя председателя Савеловского районного суда Д.Г. Агамова.
«Уважаемый Давид Георгиевич! По поводу обвинения в призывах к экстремизму и суда над главным редактором газеты «Дуэль» Мухина Ю.И. Союз писателей России должен заявить следующее.
Мухин Ю.И. не является членом Союза писателей России, но мы знаем его как очень сильного публициста, а возглавляемая им газета «Дуэль» отличается свободой в выражении любых мнений.
Уголовное преследование издателей и главных редакторов за публикацию произведений, не являющихся экстремистскими на момент публикации, вводит в России цензуру в самой циничной форме, поскольку редакторы и издатели даже не будут знать, какой цензор должен дать свое разрешение на публикацию данного материала — кто должен признать, что данная рукопись не является экстремистской?
Кроме этого, суд над Ю.И. Мухиным показывает, что конституционный строй в России насильственно изменен и статья 29 Конституции России, запрещающая цензуру, уже не действует.
Данный суд вызывает у Союза писателей озабоченность. Мы полагаем покушения на Конституцию РФ недопустимыми.
С неизменным уважением, Председатель Союза писателей России, Заместитель Главы Всемирного Русского Народного Собора В.Н. Ганичев»
Моя твоя не понимай!
После этого я подал суду длинное мотивированное заявление о вызове в качестве свидетеля следователя по этому делу А.А. Баранова, из которого, для краткости, приведу только один момент.
«Возможно, суд и гособвинителя это сильно удивит, однако в 1999 году Генпрокуратура в своих Рекомендациях все еще ориентировалась на своих нормальных, честных и грамотных работников, наивно полагая, что такие в прокуратуре где-то есть, посему писала:
«Если идеи публикатора (оратора) выражены прямо, а не завуалированно, содержательный анализ вполне доступен подготовленному следователю или прокурору и не требует специальных познаний».
Логично ли это? А как же иначе? Ведь если установить, что суды, прокуратура и следователи в делах, требующих исследования подвергнутого суду текста, во всех случаях имеют право опираться только на выводы экспертов, то сами суды, прокуратура и следователи предстанут в глазах общества интеллектуальным мусором. Дебилами, не способными понять, что именно написано в текстах на современном русском языке, доступном для понимания остальному обществу безо всяких экспертов. Как тогда этим умственно-неполноценным прокурорам доверять контроль за законами, тоже являющимися текстами, написанными на русском языке?