Автозавод в годы войны и особенно летом 1943 года подвергся ожесточенной бомбежке, и за 25 налетов фашистская авиация сбросила свыше 6500 авиационных бомб. Но разрушенные цеха автозавода были восстановлены за 100 дней, горьковчанам помогала вся страна. Предприятие было награждено в годы войны орденами Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны первой степени.
Сразу после войны автозавод перешел на выпуск гражданской продукции и с его конвейера пошли широкой рекой легковые автомобили «Победа», грузовые — ГАЗ-51, затем ГАЗ-63, работа над их конструкциями началась в годы войны. Главный конструктор автозавода в 1933–1951 годах Липгарт пять раз был удостоен Сталинской премии. Народ отвечал трудовыми и боевыми подвигами на заботу о нем государства во главе со Сталиным. 41 автозаводец стал Героем Советского Союза, из них 40 русских и один татарин. Это больше, чем вместе взятых Героев Советского Союза среди литовцев, латышей и эстонцев. 10 автозаводцев стали полными кавалерами ордена Славы трех степеней.
Заботились на Автозаводе и о подготовке кадров. Молодые юноши и девушки обучались в ПТУ (РУ, ФЗУ), техникумах, филиалах индустриального, затем политехнического института. А период строительства Автозавода подготовкой рабочих кадров руководил Шикин, позднее первый секретарь Автозаводского райкома партии. В 1941–1942 годах Шикин становится комиссаром «Ледовой дороги жизни», по которой в осажденный Ленинград подвозилось продовольствие, боеприпасы и горюче-смазочные материалы по льду Ладожского озера, главным образом на легендарных полуторках автозавода ГАЗ-АА. В августе 1945 года генерал-полковник Шикин был членом Военного Совета Главного командования советских войск на Дальнем Востоке, когда за 24 дня была разгромлена Квантунская японская армия и освобождены исконно русские земли: Южный Сахалин, Курильские острова, освобождена Манчжурия, Порт Артур и Дальний. После войны Шикин возглавлял Главное политическое управление Советской Армии и Военно-морского флота, затем находился на ответственной работе.
Горьковские и московские автомобилестроители после войны помогли создать автомобильную промышленность в Китае, Индии, Польше, Белоруссии. Дом, в котором был Ю. Фучик в квартире Василия Ивановича Иванова, сохранился и отреставрирован. Тот огромный трудовой и патриотический потенциал, когда завод был на острие технического прогресса, после смерти Сталина начал падать. Сегодня автомобили Автозавода мало кому нужны. Самые захудалые чиновники сплошь и рядом пересели с «Волг» на иномарки, не гнушаются даже бывшими в употреблении автомобилями. Грузовики по случаю развала колхозов, совхозов и промпредприятий мало востребованы. Армия сокращена до немыслимых пределов и т. д. Кое-как завод держится за счет производства грузовиков ГАЗелей, поставляемых в том числе в африканские страны.
При социализме на заводе работало более 100 тыс. человек, сегодня — вдвое меньше. В прошлом году заводу исполнилось 75 лет, но юбилей прошел тихо, малозаметно, как и юбилеи авиазавода, станкозавода, а еще ранее «Красного Сормова», так как хвалиться нечем, идет развал промышленности страны.
С.Г. КРЮКОВ, Б.С. ИЗВЕКОВ
КУЛЬТУРА И КУЛЬТПАСКУДСТВО
ГЕНИЙ С МЕДАЛЬЮ
Из тех достославных соотечественников, что в воскресенье 22 ноября в телепередаче «Имя Россия» сокрушали, топтали, четвертовали, колесовали, пилили, сверлили и оплёвывали имя и образ Владимира Ильича Ленина, меня больше всего восхитил, даже умилил известный художник-миллионер Глазунов, по имени Илья, гений 1930 года рождения. Вы, возможно, переспросите: гений? Судите сами.
Только в годы контрреволюции он написал достойные кисти Рафаэля портреты великого демократа Анатолия Собчака и его сирой вдовицы Людмилы Нарусовой, любимицы тувинского народа, лучшего мэра всего земшара Юрия Лужкова и его лучшей супруги Батуриной, миллиардерши (что может быть лучше?), знаменитого поэта современности, как пишет о нем Станислав Куняев, Ильи Резника и папы римского, градоправительницы Валентины Матвиенко, благоуханной розы, выращенной в оранжерее Ленинским комсомолом пятьдесят лет тому назад, и митрополита, играющего роль замполита… Ну как же не гений! Что вам ещё надо?
Мало того. Тот же С. Куняев, главный редактор «Нашего современника», в замечательной книге «Мои глобальные победы» (Алгоритм, 2007) рассказывает, что в 1996 году Глазунов предложил журналу свои весьма пространные воспоминания под названием «Россия распятая». Ну, а как назвать иначе? «Россия на Голгофе» уже было сто раз. А «распятая» только пятьдесят, это посвежее.
Как водится, к первой публикации была сделана как бы редакционная «врезка», содержащая краткие данные об авторе. Он сам её и писал, сам и назвал себя там гением. Куняев поправил: «знаменитый». Когда пришла вёрстка номера, художник явился в редакцию, стал читать и — сразу:
«— Так не пойдёт!
— Что не пойдёт? — удивился я.
— «Знаменитый» не пойдёт.
— Хорошо. Давайте напишем «выдающийся».
— Не пойдёт!!
— Ну «великий»?
— Нет, — отрезал Глазунов, — только «гениальный»!!! Вы не понимаете, что, печатая мою книгу в десяти номерах, вы в два-три раза поднимете тираж своего умирающего журнала».
С трудом удалось уговорить на «великий». А тираж после его 51-го «Распятия» не поднялся в 2–3 раза, наоборот — упал с 21.064 экземпляров до 16.289, но деликатнейший Куняев милосердно утаил это от мемуариста.
Но вот в 2006 году в том же «Алгоритме» вышла книга Валентина Новикова о Глазунове, и названа не как-нибудь, а «Русский гений». В предисловии, которое, судя по журналу, мог написать сам гений, в первых же строках объявляется: «Илья Глазунов снискал славу самого «скандального» и самого выдающегося художника ХХ века. Безоговорочное официальное подтверждение титула «самый выдающийся художник ХХ века» он получил по результатам опроса соотечественников, а ЮНЕСКО удостоило его Золотой медали Пикассо за особо выдающийся вклад в мировую культуру».
— Интересно. А кто, когда, где проводил опрос? Меня, например, никто не спрашивал, и не слышал я об опросе. Но — не спорю. Раз медаль выдали, печать поставили, значит, гений. А вот имелись ли медальки ЮНЕСКО у Репина, Врубеля, Серова, Левитана, Васнецова, Сурикова, Коровина, Малявина и других хотя бы только русских художников ХХ века, которых наш гений заткнул за пояс как самый-самый? К тому же, всезнающий Куняев утверждает, что Глазунов терпеть не может Пикассо, художника совершенно иного склада, и считает его просто авантюристом. И это подтверждается тем, что на вопрос о любимых художниках Илья назвал в книге о нём девять имён, и Пикассо среди нет. А В. Новиков, с восторгом говоря о Золотой медали ЮНЕСКО, умолчал, чье имя она носит. Но как же так? Если бы мне предложили медаль имени, допустим, Валентина Сорокина, разве я её принял бы? Да ни в жисть! А тут гений, а хватает…
— И скандальность Глазунова никак не доказывается. Видимо, молча имеется в виду тот странный факт, что его лет тридцать не принимали в Академию, и принял, как гений гения, только Зураб Церетели. Конечно, скандал!