Картина социально-экономического развития будет искажена и необъяснима, если не включить в исследование фактор системной коррупции, причиной которой является бесправие населения перед лицом правящей касты — сросшихся чиновничьих кланов и крупных бизнес-групп. Благодаря системе коррупции («распила»), правящая каста отчуждает себе нефиксируемую в статистике долю ВВП, и делает это в таких масштабах, что им нашего ВВП явно не хватает (я уж не говорю, что не хватает его и на нормальное функционирование систем социального государства и поддержание реального уровня жизни хотя бы на докризисном уровне).
Из этой нехватки вытекает парадоксальная ситуация, когда на фоне «финансовых успехов» власть экономит на остатках социальных прав и структур — на малокомплектных школах, на участковых полиционерах, на врачах, загоняя их в систему, где нужно трудиться за троих, чтобы получать за двоих. Московское правительство развернуло охоту на арендодателей жилья (хотя понятно, что это только увеличит цены на съемное жилье в Москве, правительство которой не может решить жилищную проблему) и вводит платную парковку в центре города даже для прописанных там жителей (одновременно, чтобы «добить» здесь небогатых автомобилистов, сносятся, например, ракушки). Оба тандемократа и депутаты их партии по любому поводу повышают штрафы. Власть ведет себя так, будто страна находится накануне финансового краха.
Все верно: если добавить к государственным расходам коррупционную составляющую, то получится, что этот крах уже наступил. Просто он проявляется иначе, чем открытый дефолт. Государство делает вид, что тратится на общественные нужды, выливает золотые дожди на соответствующие статьи бюджета, но до нас с вами доходят тоненькие потоки. Разница растаскивается по дороге. Государство не объявило дефолт, но то, что происходит — это тоже дефолт, политика неплатежа государства по официально объявленным обязательствам перед населением. Объявляются цифры повышения зарплат учителям и ученым, но они не выплачиваются, строятся дороги, но потом их приходится переделывать, кладутся трубы, но потом по ним не течет вода, а заливает окрестности (и не только в Питере) — это такой дефолт по-российски.
Перед будущими исследователями открывается обширное поле взаимосвязей законодательства Государственной думы с коррупционной составляющей, которая становится одним из важнейших, если не наиважнейшим, параметром законодательной деятельности. Другой чертой законодательства, да и вообще государственных решений, является их непродуманность. Д. Медведев признал, что непродуманной, непросчитанной была пенсионная реформа. Но то же самое можно сказать и о расширении Москвы на юг, и о реформе милиции-полиции, которая как минимум не уменьшила степень криминализации этой структуры, и т. д. Такая непродуманность также напрямую вытекает из феодализации элиты с ее корыстолюбием («думают не о том») и низким интеллектуальным уровнем. Цена «распила» и «непросчитанности» — миллиарды долларов, которые могли бы пойти на детские сады, повышение зарплат учителям, врачам и ученым, капремонт жилья, строительство водоотводящей дамбы рядом с Крымском (ее отсутствие после прошлых наводнений можно трактовать как своего рода «лицензию на убийство» жителей) и прочие полезные статьи расходов, на которые сегодня «не хватает средств».
Население раньше пыталось отвечать на государственный дефолт своим неплатежом, но государство шаг за шагом ужесточает контроль, вводит штрафные санкции, даже готово выселять людей из квартир за неплатежи. Наступление на социальные права будет продолжаться, вероятнее всего, пока не встретит достаточного сопротивления в лице социального протестного движения, которое пока все еще слабо. Причины этой слабости, можно сказать, долготерпеливости граждан — предмет отдельного исследования, хотя некоторые гипотезы можно высказать уже сейчас. Российское население атомизировано, большинство семей пытается выживать в одиночку. Россиянам пока еще есть что терять, тем более, что опыт последних десятилетий убеждал их в том, что борьба за свои права может вести к ухудшению положения. Насколько глубок этот страх перед эпохой перемен — покажет время. Однако социальное протестное движение также сохраняется как постоянный фактор нашей жизни, ежемесячно происходят десятки акций протеста численностью, как правило, в несколько десятков человек каждая. В октябрь 2012 г. произошел и крупный социальный конфликт на БЦБК, который вовлек сотни рабочих, оказавших сопротивление охране предприятия. В ответ было принято очередное решение о ликвидации БЦБК.