Наступление на социальные права продолжается с 2004 г. в направлении монетаризации и новых переделов собственности. Теперь монетаризируется образование, на очереди — академическая и вузовская наука. Реформа вузов, как и многое другое в полуфеодальном обществе, осуществляется в виде рейдерских захватов — как показала история с присоединением РТЭУ к РЭУ имени Плеханова. Можно как угодно относиться к Бабурину и плохим студентам, которые есть во всяком вузе, но плохие студенты есть и в «плешке», а новый ректор РТЭУ Шкляев, до 2008 г. не имевший педагогического опыта, оказался близким родственником ректора РЭУ имени Плеханова Гришина. Ну разве не феодальные отношения? Бароны захватили соседский феод.
Реформы образования и социальной сферы дают некоторую экономию бюджету, способствуют дальнейшей деградации культуры и разрушению социальных институтов. Но в целом они не являются решением проблем, с которыми столкнулась система «стабильности».
Правящие круги не выработали стратегии выхода из кризиса (естественно — ведь власть имущие думают прежде всего о личной выгоде — на остальное времени не хватает), но испытывают интерес к идеологической опоре стабильности. Правда, идеологическая мысль Кремля вернулась к уровню первой половины XIX века. Схема «суверенной демократии» себя не оправдала, «перестройка-2» сверху не началась, и сейчас идет выработка новой концепции «официальной народности». В ярмарке идеологов участвуют Песков, Рогозин, Володин и даже Дугин, что вылилось в эклектичность выступления Путина 12 декабря. Можно ожидать, что в 2013 г. нам представят «суверенную демократию 2.0».
Смены маски касты с более консервативной на более либеральную и обратно порождала у средних слоев некоторые иллюзии и надежды на расширение сферы гражданских свобод и ограничение произвола чиновников и правохоронителей. Очередная «сильная рокировочка» сентября 2011 г. предопределила «победу Путина на выборах» в марте 2012 г. Таков ритуал смены формального главы государства — сначала нужно принять в узком кругу высших чиновников, а затем легитимизировать его путем «выборов», являющих собой смесь различных техник административного нажима на население и фальсификаций. Впрочем, возможно, будущие исследователи темы «президентские выборы 2012 г.» найдут и другие черты этого процесса, которые мне, современнику, пока не видны.
Однако сама по себе смена масок имеет и вполне реальные номенклатурные последствия — переезд тандемократов из Кремля в Белый дом и наоборот влечет за собой передел номенклатурных позиций и значит — множество аппаратных боев местного значения. Это углубляет межклановые трещины, нарушает монолитность государственного бетона и дает возможность для маневра силам, находящимся за бетонным забором.
Майские кадровые рокировки в правительстве и администрации, как могло показаться, позволили разрядить обстановку в верхах. Старые кадры расселись по новым местам, стали осваивать новые для себя дела и финансовые потоки, подключая их к нужным кошелькам. Особенно незаменимые кадры вроде А. Сердюкова пережили эту плановую перетряску и могли быть уверены в своем политическом будущем (Сердюков даже публично бравировал своей непотопляемостью, «предлагая» Медведеву начать увольнения с него — Медведев в ответ униженно юлил).
Но в условиях кризиса системы кадровые перестановки не решают проблему — нужны кадровые чистки, настоящий передел уменьшившейся кормушки.
Разразившиеся в ноябре коррупционные скандалы позиционируются как начало нового этапа в борьбе с коррупцией. Но в это мало кто верит, потому что очевидна выборочность расправ и их связь с борьбой за бюрократические позиции. Обществу и миру еще раз были продемонстрировано, что в нашем полуфеодальном обществе нет равенства перед законом. Магнитского замучили насмерть за меньшие обвинения, чем те, которые предъявлены фигурантам из Рособоронсервиса. Но Васильева получила домашний арест в роскошной квартире, а Сердюков пока вообще как бы не при чем — он ничего в упор не видел. А Иванов видел, как воруют в ГЛОНАСС, но помалкивал. Пока не поступил команда «фас!»